Я загораю у здания ТАСС на Тверском бульваре. Примерно раз в минуту посматриваю на дверь — жду, когда рядом появятся Аня с Пашей, которые назначили мне встречу именно здесь. И вот они — предложили пойти в их любимую фалафельную через дорогу. Правда, гораздо больше фалафельной меня интересовал ТАСС.

— А вы вообще как здесь? — спрашиваю.

Аня: У меня здесь стажировка в редакции международной информации, а Паша работает в дипломатическом отделе. Если короче, то он общается с МИДом, а я с разными зарубежными издательствами. Мне нравится, я наконец наладила режим. У меня утренняя смена, она начинается в 7:45. Так что я могу вставать в 5:45. Короче, прекрасно!

Паша: Короче, ужасно!

Пока мы ждали наш заказ из двух фалафелей, решили вернуться к истокам и вспомнить, как всё начиналось. Ребята пришли в редакцию 31 августа 4 года назад и были в «Международнике» до конца учёбы в бакалавриате.

Аня: На 1 курсе мы, наверное, были самыми активными в редакции. Были юны, полны сил… Хотелось делать всё, потому что до этого мы никогда не писали. Хотя первая моя статья вообще-то провалилась.

– Было так плохо?

Аня: Не совсем. Дело в том, что 4 года назад все только и говорили о том, что новая общага вот-вот откроется. Это был тренд! И я уже написала реквием по старой общаге. Мы ходили к заведующей, заранее пытались решить судьбу бедного старенького общежития в Черёмушках. Но ничего не вышло. Во-первых, это был мой первый материал и, конечно, он стал тем самым блином, который комом. А во-вторых, новая общага не открылась. Реквием старой общаге до сих пор не нужен  — новой-то нет!

Паша: Новая общага  — это вообще капсула времени! Эту статью Ани надо поставить в отложку и потом опубликовать.

– К слову о капсуле времени: как ты пришёл к своим креативным статьям? С Марсом, с бабушками в провинциях, с бездомным…

Паша: Бездомный случился со мной очень рано (смеётся). Мы в редакции думали, что бы такого написать для выпуска, и я предложил дурацкую идею  — прожить день без телефона. Она всем понравилась, и я действительно провёл эксперимент: ориентировался по бумажным картам, пытался звонить из таксофона и общался с классным бездомным.

Мне вообще всегда нравились приключения, а тогда казалось, что журналистика состоит из интересных репортажей, разговоров с людьми, креатива. Мда. Наверное, мне до сих пор было бы интересно этим заниматься, но думаю, пока ты молодой автор, это никому не нужно и никто на свете за это не заплатит. Поэтому сейчас, работая в ТАСС, я надеюсь сохранить в себе это творчество, а потом, когда стану более опытным (а может и узнаваемым), писать в своём стиле. И вспоминать, как было классно в «Международнике».

Но да. Бомжи мне нравились. Это был мой первый большой настоящий искренний материал. Потом уже было не то.

Аня: Ага, «не то». Вообще-то, твои статьи были самыми читаемыми.

Паша: Ну хорошо, их было весело делать. Мне кажется, тогда я был искренне заинтересован миром вокруг меня, мне хотелось с ним общаться, и это довольно точно передавалось в материалах. Наверное, поэтому людям было интересно их читать.

Аня: А теперь ты чёрствый сухарь и не интересуешься миром?

Паша: Нет, не сухарь. Просто вот это вдохновение должно накопиться. Я не думаю, что потерял способность к таким репортажам. Если у меня будет свободный день, смогу сделать такие же и даже лучше. Просто требования к себе будут уже выше. Гораздо.

Паша прервался, чтобы забрать наши фалафели. Но вышел с пакетом гораздо тяжелее того, что предполагался, и в нём незапланированно звенели бутылки.

Паша: Похоже, это не наш заказ. Здесь нет фалафелей, зато газировка и две шаурмы! Я пытался им сказать, но они не дослушали. Ладно, так тоже неплохо, только пойдёмте быстрее, чтобы за нами не устроили погоню.

«Без погони» можно было дойти только до ближайшего Блоковского сквера, со статуей Александра Александровича в центре. И вот, под осуждающим взором поэта уже шипела открывающаяся бесплатная газировка.

– Аня, а что было после неопубликованной статьи про общагу?

Аня: После той статьи я написала еще одну, но она казалась мне ужасно скучной. Помню, писала про клубы МГИМО, которые получили гранты. С одной стороны, я чувствовала, что это классно — новые знакомства, истории. С другой, это не было таким творческим, как у Паши. Мне вообще кажется, что долгое время я не котировалась в «Международнике» как творческий автор, писала больше аналитики. Но потом... Я сделала статью к 14 февраля — интервью с выпускником, который вёл свадьбы на трёх языках. После этого уже стала чувствовать себя свободнее и потихоньку экспериментировать. Это к вопросу о том, что стили можно менять, если сам этого захочешь.

Паша: Мы, кстати, так и начинали в ТАСС. Можно много говорить об этом опыте, но итог такой: в любом месте всё зависит только от тебя. Здесь тоже есть безынициативные люди, которые не ищут приключений, не спрашивают заданий, а сидят, как мебель. Конечно, при таком подходе они не видят событий вокруг — и писать не о чем. Тут всё зависит от тебя: будешь ты подпитывать редакцию интересными идеями и материалами или нет.

Аня: А я ещё поняла, что не обязательно для этого делать выбор в сторону одной темы, не обязательно выбирать между журналистикой, политикой и литературой. Важно то, что ты умеешь круто писать тексты. Остальное — приложится.

Паша: Да, и важно не прекращать поиски. На самом деле, моим первым материалом тоже было интервью с выпускником. Я тогда был на 1 курсе, а герой — уже магистрант. Мы как-то неловко встретились, было непонятно, говорить на «ты» или на «вы». В итоге вроде было «вы». Как ни странно. Представляю, если бы ко мне сейчас подошёл первокурсник и сказал «вы», я бы удивился. Мы говорили про Пелевина, еще про что-то непонятное… Но в целом, я очень собой гордился.

Аня: Да, я тоже! Потому что как это происходит: дают статью, приходишь в боталку в общежитии, сидишь до 4 утра, ничего не можешь написать. Так повторяется несколько дней, пока не припирает дедлайн. В итоге что-то пишешь. Не всегда хорошо, потому что я, например, пыталась писать про политику, но, естественно, в ней тогда не разбиралась. Всё было как в тумане.

Паша: Ага, но тема казалась при этом серьёзной и важной…

С разговора о первых шагах в журналистике, неопубликованных статьях и обращениях на «вы» к магистрантам мы переключились на любимую статью ребят, которую они писали вместе. Статью про лето в немецком студенческом городке Тюбингене, где они жили и учились три месяца:

Аня: Последний раз по-настоящему я была рада, когда мы с Пашей написали статью про нашу стажировку в Германии. Это было здорово, потому что мы говорили про то, что пережили сами. Из этих трёх месяцев мы взяли самое-самое и, думаю, смогли это выразить.

– А как вы писали всё это вместе? У вас ведь очень разные стили.

Смеются: Мы очень. Много. Ссорились.

Паша: Сначала ссорились, когда садились это писать и решали, как начать. Потом — когда редактировали и делили, кто какое воспоминание берёт и кому оно важнее. Всегда было что-то вроде: «Ну ты и так уже много написал, дай рассказать про Берлин!» Но из этих ссор что-то родилось.

Аня: Просто у нас разный подход. Паша постоянно ждал озарения, а я думала: если нам нужно это написать, значит, нужно назначить дату, сесть, попытаться придумать, провести брейн-шторм…

Паша: Ага, а меня это очень сильно раздражало, просто невозможно.

Аня: В конце концов мы уже приехали в Россию, заселились в нашу общагу, начали сильно скучать по Германии и опять пошли посиделки в боталке до утра. Писали, редактировали, ссорились, снова писали. Всё хорошо закончилось, и слава Богу. Но не знаю, когда мы опять сядем писать ещё что-то вместе.

Паша: Мы и сейчас в ТАСС работаем в разных отделах. Что, может, не так плохо (смеётся).

Смех, правда, оборвался о решение, которое, видимо, созрело у Паши уже давно: — Я сейчас подумал. Всё-таки зайду обратно в фалафельную и скажу, что они ошиблись. Может, верну разницу в деньгах за заказы. Надо довести эту историю до конца.

Аня: Если бы мы были хорошими людьми, мы бы сразу вернули эту шаурму обратно!

Паша: Да, но мы такие, какие мы есть. — Паша вообще принял философскую позицию в этот вечер, шурша фольгой от уже съеденной, не нашей шаурмы.

Честно и с разным уровнем энтузиазма мы вернулись к фалафельной. Делать явку с повинной пошёл Паша и уже скоро вышел с новым горячим пакетом и победоносной улыбкой: «Нам вернули наш заказ! Тот — их ошибка, поэтому был за счет организации!»

Казалось, этот вечер не мог стать лучше, но, благодаря Пашиной принципиальной и не мгновенной честности, стал. Ребята забрали свой второй улов за день домой, и мы вместе двинулись к метро.

– А планами на будущее поделитесь? На ближайшие лет пять.

Аня: Хотим работать, работать и ещё раз работать!

Паша: Ага, хочется взять всё от работы в редакции ТАСС. Потом пойти дальше или остаться работать там. Внутри много редакций, поэтому выбор и разнообразие всегда будут. Ну или станем известными и знаменитыми и…

Аня: А что, я не прочь появиться в «Международнике» в качестве спецгостя!  Я вообще для этого достаточно серьезного о себе мнения!

Паша: Ты носишь детские сандалии!

Под смех эта волна философских вечерних рассуждений завершилась, когда мы уже прощались: «Короче, мы скажем так. В “Международник” лучше прийти, чем не прийти. И в редакции лучше поработать, чем не поработать. По крайней мере, мы в этом убедились».

Я думаю, что и правда лучше прийти в редакцию, чем не прийти. И, судя по этому дню, главное — доводить любые истории до конца и «быть такими, какие есть».