«Интересно, если я стащу со стола кокосовую конфету, на меня обратят внимание? — думала Коша, — Надо же, эта девушка тоже черная с белой грудкой, раз похожа на меня, значит, хорошая. А конфету я все-таки попробую…»

«Коша! Ты чего! — безуспешно имитируя недовольство, воскликнула Сесиль, взяв в охапку непослушную кошку, которая коварно приблизилась к аппетитно лежащим на блюдце конфетам — Я не знала, что она любит кокосовые конфеты! Но она очень любит круассаны!»

Коша элегантно вытянула черную лапку в белом «носочке». 

«Мы хотели назвать ее Шосетт (прим. ред.: от франц. chaussette — носок), но мои сыновья были против и собирались дать ей имя Дейенерис как из «Игры престолов». Я сказала — только через мой труп. Так она стала Коко Шанель. А потом получилась Коша».

Видимо, кошка тоже стала русской француженкой, как и Сесиль Рог, которая родилась в нормандском городе Руане и вот уже 28 лет живет в России. Несмотря на то, что ее дом находится на московском Новом Арбате, французское в нем все — от фотографий из Нормандии на стенах до самой Сесиль. Только разговаривали мы на русском языке.

«В прошлой жизни я была русской революционеркой»: про русский язык и Россию

Сесиль, как и почему вы начали учить русский язык?

Мои родители — преподаватели литературы, очень начитанные люди, а Достоевски́й, Гого́ль, Толсто́й известны по всему миру. Поэтому мои родители загорелись идеей поставить своеобразный эксперимент: когда мне исполнилось десять лет, было решено, что в школе я буду учить русский язык. Но если бы они знали, чем это обернется, может быть, они не пошли бы на этот шаг. 

Сесиль засмеялась и взглянула на меня в ожидании следующего вопроса. У меня он возник в голове сразу же, как прозвучало последнее предложение.

Почему вы думаете, что ваши родители поступили бы иначе?

Я впервые отправилась в Россию учиться по обмену в 1991 году после августовского путча. Сейчас, будучи мамой, я часто задаюсь вопросом: какое нужно доверие к ребенку, чтобы так отпустить? А в то время не было даже мобильных телефонов! Конечно, я ходила на почту и заказывала звонок, но у родителей такой возможности не было — некуда звонить. У них был только адрес — «Волгина, 6» и больше ничего. Смелые люди! Я очень благодарна им за доверие, наверное, оно несет меня всю жизнь: они знали, что я справлюсь, и это ощущение передавалось мне. Папа даже говорил: «Давай, дерзай, поезжай!» Рассказать это русским людям сейчас — покрутят пальцем у виска. Может быть, мои родители не представляли, что здесь происходило, но неведение иногда бывает к лучшему.

В одном из своих интервью, говоря об учебе по обмену в России, вы вспоминаете о далеко не самых приятных моментах — отвратительной еде, холоде, мрачных хрущевках, воспалении легких. Что тогда заставило вас остаться?

Я выросла в традиционной провинциальной семье, где жизнь очень размеренная: одинаковые выходные, все продуманно и предсказуемо. Поэтому, когда я ребенком попала в Россию, для меня это было как полет в космос. Я никогда не видела таких высоких домов и столько снега, все было написано другом языке — я владела русским к тому времени, но были вещи, которые я не понимала. Я чувствовала, что мне нужно будет многое здесь осваивать. Мне открывался мир, о котором я даже не подозревала, и эта новизна меня подкупила — моя прежняя жизнь была чересчур спокойной для меня. И потом, когда ты маленький, комфорт стоит далеко не на первом месте. Мои мальчики ходят без носков в -20 — им до лампочки. 

Еще интересно, что хотя я и не жила в Советском Союзе, у меня какая-то тоска по нему. Я думаю, что сама судьба привела меня в Россию. Однажды мне какой-то астролог сказал, что в прошлой жизни я была русской революционеркой. И знаете, я даже в это верю, потому что у меня такая тяга к русскому языку и культуре, я чувствую себя здесь настолько на своем месте, что иначе объяснить нельзя. Ведь у меня абсолютно нет русских корней, родители — французы, из Нормандии и центра Франции.

Вы собирались переехать в Россию?

Нет, я никогда не строила таких планов. Когда я вернулась в Россию в 1995 году, я не думала, надолго это или нет, а прошло почти 28 лет. Так сложилось: я вышла замуж за русского мужчину и начала строить свою жизнь в России. Мне здесь хорошо, тогда зачем ехать назад?

Россия вам много дала. А есть ли что-то, что вы потеряли, приехав сюда?

Нет! Я всем сердцем люблю Россию. У меня здесь все — семья, работа, клиенты, друзья, подписчики. Здесь я начала делать много новых вещей, преподавать в МГИМО, например. Мне столько дала Россия, что я не смогла бы просто взять и уехать. Я думаю, то, что я делаю, помогает людям справиться и с нынешней непростой ситуацией. И преподавая, снимая истории в блог, организовывая ужины и поездки, я хочу показывать, что дружба народов возможна.

Я не думаю, что что-то потеряла и абсолютно ни о чем не жалею. И потом, всегда можно поменять то, что не устраивает. Как у нас по-французски говорят: «Ce n’est pas gravé dans le marbre» — «это не высечено на камне».

***

Я окидываю взглядом уютный рабочий кабинет с удивительной мебелью, ярким ковром на полу и фотографиями на стенах. «Мы сюда заехали, когда здесь не было ничего, и потихоньку стали обустраивать. По-французски: без дизайнеров и проектов. Я люблю покупать что-то на блошиных рынках и привозить отовсюду разные вещи. Например, винтажные вазы. Мне нравится, что, когда ко мне заходишь, понимаешь, что я из себя представляю. — Сесиль окидывает взглядом огромную библиотеку, — Это французская мебель, муж увидел на сайте по скидке 80%, представляете? И она так хорошо вписалась!  А кресла не мешало бы перетянуть…»

В сумке, важно расположившейся как раз на кожаном кресле, лежит книга Сесиль «Франция, я люблю тебя! Искусство жить по-французски». В руке я держу диктофон, но стоит сделать легкое движение влево, как покажется последний недочитанный пост @leblogdececile. Поездки, ужины, мастер-классы, встречи, книга, блог, школа «Art de vivre à la française», этот чудесный дом, в конце концов…

Сесиль, как вам пришла идея все это создать?

Это сейчас меня знают как Сесиль, а когда-то я была простым никому не известным турагентом. Я работала в сфере туризма с одним состоятельным олигархом, и мы возили большие группы. Но в 2009 году случился очередной кризис, и олигарх ушел. Тогда я начала самостоятельно ездить с маленькими группами…

Но обо всем по порядку.

Школа «Art de vivre à la française»

Сесиль, я в МГИМО учу французский язык, и много им занимаюсь. Однажды мама спросила моего младшего брата, на кого я учусь. И он ответил — на француза. Если в университете я учусь все-таки на журналиста, то в вашей школе можно выучиться на француза?

На самом деле, «искусство жить по-французски» настолько избитая фраза, что я решила подарить ей новую жизнь. Школа «искусства жить» — это скорее не школа, а клуб любителей всего французского, где мы устраиваем разные мероприятия. Например, ужины с французскими шефами, встречи с французскими ремесленниками и другими интересными людьми. Мы организуем много лекций и мастер-классов, посвященных садам, гастрономии, кулинарии, моде или сервировке стола — это мой конек. Одно время мы даже с супругой посла Франции проводили такой мастер-класс — рассказывали, что такое сервировка и зачем она нужна, говорили о настоящем застолье. 

Чего только мы не делали! К нам приходил даже французский клоун с мастер-классом по раскрепощению! Поэтому я как мостик между Францией и Россией: есть интересные французы и есть русские, которые хотят с ними познакомиться, а я их объединяю. 

К вам приходят в основном взрослые люди?

Да, обычно это взрослые люди примерно моего возраста. Но иногда приходят и молодые, что очень приятно. Кто-то говорит по-французски, кто-то нет.

А на каком языке вы обычно проводите мероприятия?

Я грешу тем, что редко провожу мероприятия на французском языке, поэтому 95% проходит на русском. Но однажды я организовала интересный вечер, посвященный «Евгению Онегину» — тогда вышел лучший перевод на французский этого романа в стихах. Мама подарила мне его, я читала «Евгения Онегина» на французском, а гости читали на русском или французском, кто как хотел, пришло еще несколько французов. Было потрясающе! Мне кажется, в России любят Францию как нигде в мире! 

Вы даже сами говорили: то, что вы — француженка, открывает вам все двери. Как вы думаете почему?

Я думаю, из-за огромной любви к Франции, может, даже той, которой сейчас уже нет — к ее искусству, кино, литературе. Дюма, Готье, Дрюона во Франции не очень хорошо знают, а в России обожают. В советское время все выросли на французских фильмах. Ну и, конечно, Париж — город любви.

Про поездки: «Мне нравится везде, где бы я ни была»

Ваши поездки всегда связаны с Францией?

До ковида я возила группы только во Францию, но с началом пандемии пришлось изменить планы. Клиенты, которые устали сидеть дома, просили отвезти их куда-нибудь. И я подумала — давайте по следам французов в России! Я — француженка, буду показывать им родные края. Тогда мы отправились в Нижний Новгород, в котором собралось больше всего французского. Но французские следы очень быстро закончились… И я подумала, что буду просто ездить куда хочу и предлагать людям отправиться со мной. Столько всего нового и интересного можно посмотреть! Поэтому я нечасто повторяю свои маршруты.

Где вам нравится в России?

Я не так много где была, хотя за последние два года организовала больше сорока поездок по России.

Но мне везде нравится, в каждом городе есть что-то интересное, нужно просто уметь это искать. А еще все зависит от наших ожиданий: если ждать Монако, отправляясь в Рязань, конечно, Рязань не понравится! А если понимать, что будет Рязань с ее особенностями и достопримечательностями, то можно открыть для себя удивительный город. 

Мне, правда, нравится везде, где бы я ни была: я люблю людей, мне нравятся интересные музеи, хорошие рестораны и отели. Мы ездили в Суздаль, в Смоленск, даже в Иваново, и там нам понравилось, как это ни удивительно! Потому что мы ехали смотреть конкретно на то, что Иваново может предложить. Конечно, иногда нужно абстрагироваться от некоторых моментов, но, я думаю, везде интересно, если ты знаешь, зачем едешь.

И конечно, я люблю Москву — очень безопасный и чистый город. Мои дети гуляли в два часа ночи, и я никогда даже не думала бояться. В Париже, например, в некоторых районах попробуй в три часа ночи выйти, а если еще и девушка в юбке — немыслимо. Еще мне нравится московское метро — безумно красивое и очень чистое, а в Париже, к сожалению, грязно, особенно сейчас, во время забастовок, когда на улицах валяется 7000 тонн мусора. Там и крысы бегают.

***

Я улыбаюсь и решаю поделиться с Сесиль историей моего знакомого, который ездил на стажировку в Париж и видел у Лувра во-о-от таких крыс — показываю руками устрашающий размер, думая, что нисколько не преувеличиваю. «И я видела! — смеется Сесиль, — моя клиентка стояла у ресторана у Лувра в восемь вечера. Вдруг я вижу, как за ней кишат крысы… Я кричу ей — «Лена…», а она отвечает дрожащим голосом — «Я знаю… Я думаю, они меня съедят!» И человек замер и не может двигаться! А крысы снуют себе вверх-вниз по лестнице, как в фильмах о Средневековье!» Только в Париже можно встретить крыс, которые так жаждут приобщиться к искусству, что живут у Лувра.

Вы любите Париж?

Да, но мне также очень нравятся Нормандия и Руан — понятно, моя Родина. И в целом провинции, маленькие городки. Франция совсем небольшая, но очень разная: регионы сильно отличаются друг от друга и архитектурой, и говором, и кухней, и винами, и культурой, и занятиями людей. Едешь 300 километров и попадаешь в другую страну!

Les Français et les russes

Французы интересуются русской культурой?

Французы очень любят русских и Россию. Даже сейчас, когда я езжу во Францию с группами, не возникает никаких проблем, наоборот, все очень рады и внимательны. 

Конечно, есть определенный круг, который считает русских варварами, но это исключение, на мой взгляд. Я думаю, мы во многом похожи: у нас одинаковое чувство праздника, мы все любим хорошо поесть и хороши в дружбе, например.

А в чем основные отличия? 

Французы совершенно иначе относятся к детям. Самое главное слово во французском воспитании — autonomie, то есть «самостоятельность». Не хочу никого обидеть, но многие русские родители очень dirigistes — решают все за ребенка. Однажды произошел удивительный случай: ко мне на ужин пришли десять гостей — и все новые! Когда настало время рассказать о себе, почти все ответили, что хотели заниматься одним, но пошли по совсем другому пути, потому что настояли родители. Меня это потрясло! Французы индивидуалисты, и может показаться, что они меньше возятся с детьми, но, мне кажется, таким образом они проявляют уважение к ребенку как к отдельной личности. Конечно, иногда нужно вмешиваться, но нельзя решать за человека, чему ему учиться и на ком жениться.

Меня всегда интересовал вопрос, как, будучи родителем, дать ребенку инструменты, чтобы он всегда был в безопасности, а не оберегать его самой. Мои дети сейчас учатся в Канаде, но у меня даже вопрос не стоял, отпускать их или нет. Конечно, далеко, страшно, но это их жизнь, и моя задача — дать такой уровень доверия, чтобы они смогли самостоятельно идти в мир. 

Еще одно наблюдение про детей: русские дети все время заняты. В понедельник музыкальная школа, во вторник рисование, в среду фигурное катание и так далее. С одной стороны, это помогает выявить потенциал, и в России больше чемпионов. Но с другой, ребенок устает, в итоге ему уже ничего не нужно. И часто это перекладывание на детей несбывшихся родительских мечт: пусть будет маленький Моцарт, а вмести с этим еще и Пикассо. А у французских детей максимум пара кружков в неделю, в остальное время они занимают себя сами. Скучно? Найди себе применение! И тогда ребенок начинает что-то придумывать. 

Про работу в МГИМО: «Преподавателем? Никогда!»

Я видела, что вы неоднократно читали лекции в МГИМО — что это были за занятия? 

Я сама из преподавательской семьи: дедушка, родители, братья, дяди, тети — все! Когда я была маленькая, сказала (и тут мы хором): «Никогда!» Но МГИМО открыл новое направление — туризм и… никогда не говори никогда. Теперь я там преподаю и даже поеду в филиал в Ташкенте. Мне кажется, у меня интересный взгляд на то, как туризм устроен во Франции. За время работы я побывала в сотнях отелей и ресторанов, общалась с разными музеями и компаниями. А если я чего-то не знаю, то всегда копаюсь в материалах и изучаю. Завораживает, что я стою у истоков этого направления в МГИМО, и я рада делиться опытом. Почему люди за мной следят очень много лет? Потому что я умею правильно организовывать поездки. Кажется, что это просто, но на деле совсем не так. 

Почему вам важно работать со студентами?

Я люблю общаться с молодежью, мне нравятся их взгляды на жизнь, их рвение, то, как они мыслят. Вспоминаю своих двух балбесов, десять племянников и племянниц — мне всегда было с ними интересно. Еще они очень трогательные: порой стеснительные, «не дай бог я что-нибудь не то скажу», это умиляет. Мне также нравится их увлеченность: у магистрантов, например, даже есть проекты, они знают, чего они хотят и получается продуктивный диалог. 

Поэтому, если я могу делиться опытом и показывать, что туризм — это круто, особенно в такой стране, как Россия, то я буду это делать. Меня однажды кто-то робко спросил, можно ли проконсультироваться насчет проекта — ради бога, с удовольствием! Я думаю, нужно не жадничать, а передавать свои знания.

Вам нравится в МГИМО?

Мне нравится, как в МГИМО все устроено: если у тебя вопрос, ты можешь к кому-то обращаться, если есть сайт, то он хотя бы жив, есть мероприятия. А обстановка МГИМО очень заряжает. У вас жива какая-то активность. Атмосфера потрясающая, все ходят деловые, с кофе (смеется).

Еще как жива! Я же сейчас сижу перед вами — это ведь в «Международник» интервью!

У нас, чтобы был журнал… Невозможно! Может, стенгазета, и то клей за свои деньги придется покупать (смеется). Во Франции иначе — там студенты предоставлены сами себе. Я выпускница Сорбонны. Когда люди слышат, то восторгаются, но если бы они знали… Во Франции в погоне за равенством всем дают возможность учиться в университете, но зачем? Люди попадают не туда, куда им нужно, и после первого года учебы половина студентов покидает вуз. Никого не волнует, куда они ушли и зачем — трата человеческих ресурсов. В Сорбонне я училась на филолога с русским и английским. Но уровень преподавания языков не позволяет работать с английским, а в МГИМО очень сильные языки.

— À propos, combien d’heures de français avez-vous? (Кстати, сколько у вас часов французского?)

— Cinq cours par semaine! (Пять пар в неделю!)

Мы перекинулись несколькими фразами на французском языке, и Сесиль похвалила образование в МГИМО. Когда язык для тебя — рутина, ты не обращаешь большого внимания на прогресс. Учишься, делаешь домашние задания, ходишь на пары. А потом выходишь за пределы университета, и оказывается, что всего после полутора года изучения можешь поддержать диалог с настоящей француженкой. Невероятно.

— Но русский язык я выучила и говорю, как на родном — я уже не чувствую, что он иностранный. В университете у меня был лучший педагог мира — Michel Chicouène. Он был гениальным: говорил на 15 языках, преподавал даже болгарский. 

Я заметила только всколыхнувшийся подол длинной пестрой юбки — Сесиль в одно мгновение оказалась у книжного шкафа. Она пробежала взглядом по полкам, и скользивший следом солнечный луч замер на нужной книге.

— Вот так нужно учить русский язык, — в руках Сесиль была книга «Le grammaire du russe d’aujourd’hui». Я, правда, редко его смотрю, стоит перечитать. Мишель Шикуэн создал свою систему глаголов, поделив их на три группы и несколько подгрупп. По ней учатся правильно спрягать глаголы. Другие преподаватели считают русский сложным и говорят, что нужно выучить наизусть три тысячи нерегулярных глаголов. А он говорил, что нерегулярных всего пять, а все остальные входят в какую-то систему. Например, «примеры третьей группы глаголов»: прятать, резать, плясать, макать, двигать, искать…  Но в чем-то русский проще — у вас нет времен глаголов, subjonctif или plus-que-parfait, жути этой французской.

— Eще passé simple…

— Да…

— Русский — потрясающий язык, такой богатый, волшебный, красивый, Такие нюансы можно на нем выражать! Я бы хотела, чтобы мой преподаватель видел, что я книгу на нем написала, но, к сожалению, его уже нет в живых.

Книга «Франция, я люблю тебя!»

Как вам пришла идея написать книгу?

У моей приятельницы есть фраза: «Судьба говорит с нами через людей». Многое происходит в жизни, потому что мы кого-то встречаем. Я училась в Институте русского языка имени Пушкина, и в 2021 году у вуза был юбилей — 55 лет. По этому случаю решили издать серию интервью с выпускниками. Материал со мной им очень понравился, я даже была на первой страничке на сайте. Там меня увидела другая выпускница, которая работает в издательстве АСТ-ЭКСМО — она мне написала с предложением издать книгу. А я всю жизнь об этом мечтала, но не хватало волшебного пинка. Когда книга вышла, посыпались хорошие отзывы, я начала делать презентации, а сегодня издательство написало, что ждет вторую.

Про что она будет?

Про то, как красиво стареть, — жизнь после пятидесяти только начинается. Вам это, конечно, еще не грозит, но никогда не рано готовиться (смеется).

Большая часть моей аудитории — женщины моего возраста. Если сравнивать, как ведут жизнь они и того же возраста француженки, видно большие различия. И чем женщина старше, тем сильнее они проявляются. 

Культура насаждает, что жизнь после сорока заканчивается. На самом деле, это не так. Я, например, и физически, и морально сейчас чувствую себя лучше, чем десять лет назад. Я наконец-то поняла, чего я хочу в жизни. И в будущей книге хочу поделиться своими французскими наблюдениями о том, как прийти к такой гармонии.

***

Я подхожу к столу с книгой Сесиль в руках — за подписью. 

— En français? 

— Bien sûr! 

Коша элегантно вернулась в комнату, бесшумно ступая по ковру в «белых носочках». Я нежно провела рукой по пушистой голове, и Коша ткнулась лбом мне в ладонь. Пока Сесиль подписывала книгу, я рассматривала фотографии Франции на стенах и огромную библиотеку. 

— Ей очень нравится звук «ш»: Коша, хорошая, кушать… — смеется Сесиль, встретив внимательные глаза кошечки, и протягивает мне подписанную книгу. — Она узнает свое имя.

— Merci! Сесиль, у вас такая огромная библиотека! Вы можете посоветовать что-то почитать на французском для моего уровня?

— Конечно! Может быть, Романа Гари? Или смотрите, «Le bal» Ирен Немировски. Эта писательница русского происхождения, умерла во Франции во время Второй мировой. Попробуйте, читается?

— Да, кажется, понятно…

— Тогда дарю! Я как раз хотела сделать подарок!

— Сесиль, а фотографии на стенах — ваши?

— Да, я распечатала самые яркие из поездок, и мы с младшим сыном их повесили. Смотрите, это — поездка по садам Луары в 2018 году, там — замок Вилландри, хозяина которого мы сначала приняли за садовника, такой уж был скромный. Вот Шенонсо, а вот Шато де Рево, там тоже невероятная хозяйка. Встречи с владельцами замков всегда оставляют неизгладимое впечатление!

— Какая красота! Надеюсь, когда-то мне все же удастся побывать во Франции!

— Конечно! Вся жизнь впереди, Ксень, все будет замечательно! 

И Коша в подтверждение тихо мяукнула, скрывшись в дверном проеме.