Галина Леонидовна, когда вы были нашей ровесницей, какие книги произвели на вас самое сильное впечатление?

Во время учебы в вузе сферой моих академических интересов была литература на древнегреческом и латинском языках, и книги античных авторов произвели на меня оглушительное, определяющее впечатление. Во-первых, это произведения Гомера, давшие начало современной западной цивилизации и прекрасные сами по себе: «Одиссея» и – чуть в меньшей степени – «Илиада». Во-вторых, драмы Софокла: «Царь Эдип», «Антигона» – вещи абсолютно бриллиантового совершенства, идеальный образец захватывающего во всех смыслах слова текста. Если говорить о литературе римской, то нужно упомянуть поэзию Катулла, не только любовную лирику, но и странную поэму «Аттис». Я очень любила «Дон Кихота». «Петербург» Андрея Белого произвел на меня просто космическое впечатление. Весь мой университет был одно сплошное чтение, потому что я училась на историко-филологическом факультете. В целом я читала все, что не приколочено, и это сформировало меня как личность.

Я считаю, что чтение от 13–15 и до 22–23 лет в значительной степени определяет всю нашу будущую судьбу.

Сейчас бы вы посоветовали нам эти же книги? Или молодежь изменилась и нам уже нет смысла читать то, что прочли вы в 18–20 лет?

Люди меняются гораздо медленнее, чем принято об этом думать. Разница между поколениями меньше, чем разница между двумя отдельными людьми в рамках одного поколения. Поэтому я бы не стала вообще ничего советовать кому-нибудь, исходя исключительно из возраста. Но все же, мне кажется, важно помнить, что развлекательную, познавательную, современную литературу мы можем читать всю жизнь, а вот фундамент – это в первую очередь, конечно, мировая классика. Без нее все дальнейшее непонятно или понято лишь частично, поэтому именно закладке фундамента стоит посвятить самый продуктивный возраст, а уже потом на протяжении всей жизни добирать всевозможные рюшечки и бантики.

Как получать удовольствие от чтения, когда, например, на журфаке или филфаке тебя просто завалили «обязательной» литературой?

Люди, которые идут на такого рода специальности, в большинстве случаев уже на входе обладают некоторой склонностью к чтению – им не должно быть слишком трудно. Если же они прямо умирают над книгами, можно заподозрить, что они плохо выбрали профессию. Кроме того, нельзя надеяться, что полюбишь абсолютно все книги из списка литературы. Поставьте себе зарубку на будущее: можно успешно сдать экзамен, воспользовавшись кратким содержанием или экранизацией, а потом вернуться к той или иной книге. Нельзя все прочесть в равной степени глубоко – и уж тем более нельзя все это полюбить.

Как стать литературным критиком? Допустим, я много читаю и люблю рассуждать о книгах, делиться мнением о них – этого достаточно?

Прежде всего нужно задать себе вопрос: а зачем я хочу стать литературным критиком? Сегодня эта профессия именно как род профессиональной ежедневной деятельности переживает кризис, так как российский медиарынок пребывает в трагическом состоянии. Это сфера, в которой очень мало денег, на них невозможно прожить. Соответственно, нужно подумать, как ты будешь существовать в качестве критика, когда за критику не платят. Но если желание работать все-таки очень велико, нужно понять, что литературный критик – это не тот человек, который читает по зову сердца и пишет про свои любимые книги. Он пишет про новое. Он отслеживает новые книги, системно их прочитывает и анализирует, знает более или менее все, что издается. Критик – это человек с очень тренированной оперативной памятью, который умеет излагать свои мысли о книгах ярко, концептуализировать проблему и так далее.

Современный критик – это не тот, кто критикует в смысле «ругает», это осмыслитель всего, что происходит в литературе. Функция «хвалителя или ругателя» сегодня для критика не является ключевой. Важнее оценивания сейчас системное видение литературы и умение предложить читателю ее анализ, выбрать наиболее интересные для него сюжеты.

Какой совет вы можете дать начинающим рецензентам?

Больше читайте и больше пишите. Главное – больше читайте, 2–3 книги в неделю, иногда больше. А также публикуйте свои тексты, ждите обратной связи, даже если чувствуете, что они несовершенны. Критика – жанр по определению коммуникативный, нельзя писать критику «в стол».

Вы рассказываете о книгах на телевидении в «Вечернем Урганте», публикуете статьи в онлайн-СМИ. Какой формат лично вам ближе?

Вообще изначально я человек текста, предпочитаю мыслить буквами.

Проблема в том, что сегодняшний мир быстро переориентировался на видео.

К этой революции видеоконтента я вынужденно адаптируюсь: и Ургант, и мой собственный канал на YouTube, где мы с известными людьми говорим о чтении и о себе через чтение (а ведь это очень интимная штука) – это все как раз примеры такой адаптации. Но у меня по-прежнему остаются и классические текстовые публикации – в первую очередь мой блог в «Яндекс.Дзене». Вообще сегодня главная площадка бытования любого критика – это блог на любой из множества платформ. Он может дополняться каким-то сотрудничеством с медиа, но даже если вы мечтаете о карьере критика не ждите сразу предложений писать оплачиваемые обзоры в официальных медиа. Ищите единомышленников, собирайте свою аудиторию, и вот тогда уже могут подтянуться большие медиа.

А кто, на ваш взгляд, идеальный инфлюэнсер в книжном бизнесе?

Ксения Собчак, я думаю. Фигура она, конечно, неоднозначная, но лично мне она очень симпатична, потому что читает книжки без принуждения и про это иногда очень увлекательно и осмысленно рассказывает. Ваня Ургант тоже большой молодец, много читает, и это тоже производит сильное впечатление на публику, которая, глядя на него, задумывается: черт возьми, может, и мне попробовать? Инфлюэнсер – это тот, кто распространяет определенные ценности. Любые яркие селебрити, транслирующие идею, что чтение – это классно, – идеальные книжные инфлюэнсеры, такие люди очень важны.

Я слышала удивительную историю о том, что Елена Шубина прочла самое начало романа Гузели Яхиной, после чего утвердила решение о его издании. Можно ли по первой странице – или даже по первой строчке – судить о художественной ценности произведения?

Это вопрос профессиональной интуиции. По первым строчкам и редактор, и критик все понимают, но никто никогда не позволит себе принять решение, основанное только на этом. Я иногда могу себе позволить, прочитав несколько страниц книги и осознав, что она написана плохо, эту книгу бросить и не писать потом про нее. Если я прочитываю в той же ситуации 5–10 страниц и понимаю, что текст «о-го-го», то, конечно, не сажусь сразу же писать хвалебную рецензию, а дочитываю книгу до конца. Это сложная история, где профессиональная интуиция всегда присутствует, но не только она одна – интуиция всегда нуждается в проверке.

Какого писателя, по вашему мнению, ждет современный читатель? Каким он должен быть? Понятно, что прежде всего талантливым. А еще?

Есть известная истина: если мир раскалывает трещина, то эта трещина проходит через сердце поэта. Современный читатель ждет того писателя, для которого актуальные проблемы современности проходят буквально через его сердце, которого искренне, глубоко, по-настоящему волнует то, что волнует многих.

Кто из современных авторов, по вашему мнению, наиболее глубоко анализирует общественные процессы, протекающие в нашей стране?

Я назову несколько имен сравнительно молодых писателей. Во-первых, это Татьяна Замировская, у нее вышло две книги – сборник рассказов «Земля случайных чисел» и роман «Смерти.net». Обе в значительной степени фантастические, но угадывающие пульс времени. В этом же направлении работает Вера Богданова, автор романа «Павел Чжан и прочие речные твари», аккумулировавшего самые яркие страхи нашего времени в антураже близкого будущего. Очень интересно думает о происходящем в мире Максим Сонин в «Письмах до полуночи», сейчас у молодого автора выходит цикл детективов про девочку-сыщицу, про изменение роли молодой женщины в социуме. Мне нравится, как думает и куда движется Алексей Поляринов в романе «Риф». Скоро выходит роман «Угловая комната» моего бывшего студента Тимура Валитова – об опыте переживания смерти близкого с одновременным переживанием смены места. Конечно, нужно назвать роман «Рана» Оксаны Васякиной, тоже о переживании смерти, утраты и о попытке выстроить свою идентичность. У всех них реальность резонирует не потому, что эти писатели о чем-то прочитали в новостях, а потому, что они по-настоящему глубоко, искренне пропускают все происходящее через себя.

Какое место занимает сегодня Россия в мировом литературном процессе? Кто из наших современных авторов востребован за рубежом?

Современная русская литература известна за рубежом довольно мало, а если известна, то зачастую произведениями, на которые мы сами поглядываем свысока. За рубежом неплохо знают подростковое постапокалиптическое фэнтези Дмитрия Глуховского, много переводят Сергея Лукьяненко, но так называемая «большая литература» представлена очень слабо – у России сейчас не самая лучшая репутация на международной арене. На мой взгляд, это несправедливо и абсурдно, что политика оказывает влияние на культуру, но так оно и есть.

Лауреатом Нобелевской премии по литературе в этом году стал писатель из Танзании, которого не переводили на русский язык. Как вы считаете, насколько оправдано присуждение международных премий не всемирно известным писателям?

В мире нет всемирно известных писателей, нам только кажется, что они существуют. Например, когда Нобелевскую премию получил Мо Янь, у нас он был совершенно неизвестен. Но на английском в тот момент у него уже вышло 12 книг, на немецком – 8, на французском – 7, а на русском – ни одной. Можно ли говорить, что Мо Янь – всемирно известный писатель, если в России его никто не знает? Видимо, можно. В случае с Абдулразаком Гурной еще более сложная ситуация.

Литература – это в целом не конкурс красоты. Выбрать одного самого лучшего, правильного, интересного, всемирно известного писателя практически невозможно.

Мой опыт показывает, что за последние 20 лет совсем бессмысленных лауреатов Нобелевской премии не было. Это всегда были писатели, представляющие в той или иной степени ценности и интересы и для широкого читателя, и для знатоков-экспертов, и для всех. Я бы относилась к премии по литературе не как к безусловному императиву – «этот самый лучший», но как к осмысленному, исходящему из авторитетного источника высказыванию, с которым можно спорить, которое можно анализировать, но безапелляционно отвергать которое точно не стоит.