Дом и сад Мураново

В Мураново приезжаешь с легким сердцем. Еще не войдя в парк, оглядываешься по сторонам и удивляешься, как всего в двух-трех часах от Москвы может быть такой простор. Словно через волнующееся море, тянется через холмы наезженная дорога, упирается в опушку леса и теряется меж сосен. Природная достопримечательность. А ведь всего этого могло бы и не быть. В 90-е этот участок земли выкупили и хотели застраивать коттеджными домами. На холмах уже стояла готовая к работе строительная техника, но руководству музея и потомкам Тютчева удалось отстоять эту территорию. Сейчас здесь только поля. А пейзаж всегда меняется, подчиняясь смене сезона.

Холмы остаются за спиной, а взгляд останавливается на главном доме усадьбы. Его построили без участия архитекторов по личным чертежам поэта Евгения Боратынского. Удивительное смешение стилей: немного от английского замка, от среднеевропейского коттеджа и от русской избы. Дом полностью деревянный, жилая часть и башни обнесены кирпичом, но не вплотную к дереву, а через воздушную подушку. Получается эффект термоса: летом прохладно, а зимой тепло. Владельцы усадьбы всегда находили оригинальные архитектурные решения для дома. В одном из коридоров находится световой фонарь, который соорудили в XIX веке. Это естественное освещение, позволяющее ходить по темному коридору, не пользуясь светильниками, которые сложно повесить в узком проходе. Вот еще одно хитроумное решение. 

Некоторые части дома за два века успели поменять своё расположение. Так, на месте большой веранды раньше был зимний сад. В начале XX века в целях экономии от него отказались, слишком дорого было содержать и отапливать. Вглядевшись в небольшие акварели из музейной коллекции, можно перенестись в прошлое и увидеть разноцветное великолепие зимнего сада, словно выглядывающего из-за стены дома.

Впрочем, не всегда нужно рассматривать картины, чтобы ощутить связь времен и почувствовать себя в усадьбе XIX века. С северо-восточной стороны дома сохранился подъездной круг, а чуть вперед по аллее — большой розарий. Он тоже всегда был около дома. Розовые кусты обрамляют дорожку, ведущую к детскому домику. Цветут розы дважды за лето. Крупные, с бархатным центром — это очень редкий и красивый сорт. Один куст стоит более миллиона рублей. Поэтому на зиму их заботливо укрывают лапником и одевают в холщовые мешочки, чтобы цветы не замерзли.

Но вернемся в дом…

Люди на картинах

Тихо. Мы переступаем порог и нарушаем спокойствие, в которое успел погрузиться дом после тяжелого дня, наполненного шумными посетителями. Деревянный пол поскрипывает под ногами, темный коридор, ведущий от черного входа к основным комнатам дома, встречает нас полумраком. Где-то сбоку висит одинокая лампа, ее свет падает на высокие платяные шкафы с массивными дверьми и на печь с изразцами, изображающими васильки. Их перенесли сюда из маленького старого дома, который стоял еще при первых хозяевах Энгельгардтах. 

Мы заходим в ближайшую от входа комнату — это кабинет первого директора музея Николая Тютчева, внука поэта, страстного коллекционера. Многие экспонаты в доме приобретал именно он. В окно проникают последние лучи солнца, через кружевные занавески виднеется сиреневое небо. 

Cо стен смотрят портреты бывших обитателей усадьбы — будто хотят рассказать историю дома, который бережно хранили поколения четырех фамилий. Одними из первых владельцев были Энгельгардты: генерал Лев Николаевич и его жена купили дом в 1816 году. После смерти хозяина владеть усадьбой стали его дочери, старшая из которых была замужем за поэтом Евгением Баратынским. Младшая же вышла за председателя «Общества любителей русской словесности» Николая Путяту, который после смерти Баратынского стал хозяином усадьбы. 

Его семья оставила после себя много мемориальных вещей, в том числе акварели, изображающие мурановскую усадьбу с разных ракурсов, а также уже несуществующий зимний сад. Их нарисовал брат Николая Путяты, профессиональный военный и по совместительству художник, теперь его работы висят перед нами. На единственной дочери этой семьи был женат младший сын Федора Тютчева Иван, а сам поэт часто приезжал погостить в усадьбу. В 1918 дом перешел государству, а в 1920 здесь открыли музей. 

Продолжая наш путь по тихому дому, мы заходим в гостиную и видим еще больше картин и портретов. Один из самых старых — Нефеда Кудрявцева, сподвижника Петра I. Он был прадедом Екатерины Энгельгардт и прожил почти 98 лет, за что получил от Екатерины II прозвище «Бессмертный». Позже он стал вице-губернатором Казани. Нефеда Никитича убили во время Пугачевского восстания, когда он защищал от разграбления церковь. Такие необычные люди запечатлены на картинах в Мураново. 

Мы поднимаемся на второй этаж дома по узкой лестнице, направо — гоголевская комната. Там в конце 1849 года по приглашению семьи Путят гостил сам писатель. Сейчас специалисты ведут споры насчет того, здесь ли впервые Гоголь прочитал присутствующим черновики второго тома «Мертвых душ». Рядом со стеной стоит небольшой столик, там лежат костяшки для игры в домино с карикатурными изображениями Чичикова, Плюшкина и других героев поэмы «Мертвые души» и комедии «Ревизор». Они подписаны, но многие лица узнаются и без подписи. 

Картины, вещи, мебель — все в Мураново напоминает об обитателях дома, которые все еще будто приглядывают за ним, бережно храня атмосферу подмосковной усадьбы XIX века.