«Потерянное десятилетие»: Китай нулевых

В третье тысячелетие Китай вступил, пережив две революции в двадцатом веке. Первой была революция Мао Цзэдуна, когда происходило зарождение КНР в 1949 году. Утверждение культа личности «кормчего Мао» и командной модели экономики с полной ликвидацией рынка, создание коммун и проведение кампании репрессий под высоким лозунгом «культурной революции» — все это ввергло страну в глубочайший кризис. Вторая — революция Дэн Сяопина в 1976–1989, с его лозунгом «Давайте закроем прошлое и откроем будущее!», возвращением рыночных механизмов, частного предпринимательства, привлечением инвестиций из-за рубежа — при сохранении руководства компартии. Деятели нового века — Цзян Цзэминь (1989–2002) и Ху Цзиньтао (2002–2012) — проводили политику в русле второй революции.

Внутри Китая происходила децентрализация власти — ослабление влияния столицы на региональные органы — и отход от единоличного руководства генсека в пользу коллективной власти партийной верхушки. В нулевые Китай приобрел репутацию производственно-торгового и финансового тяжеловеса. В 2008 году, когда во всем мире бушевал кризис, Поднебесной удалось не просто избежать бури, но и поддерживать экономический рост и организовать летние Олимпийские игры. На фоне экономического развития ширились и геополитические амбиции Китая: власти усилили военное присутствие в Восточно-Китайском и Южно-Китайском морях. 

Несмотря на успехи, в Китае нулевые нередко называют «потерянным десятилетием» из-за ряда проблем, порожденных этим периодом. Коммунистическая партия переживала идеологический кризис, превратившись в глубоко коррумпированный институт. Крайне развитая, казалось бы, экономика нуждалась во втором дыхании: к 2010-му экономический рост замедлился, а фокус на частном секторе и стимулировании предпринимательства отвлек внимание государства от социальной сферы. В довершение всего Китай все еще не оказывал на международную ситуацию значительного влияния, и мнение китайских элит не играло особой роли в однополярном американоцентричном мире.

Именно с таким набором трудностей предстояло иметь дело новоизбранному 15 ноября 2012 года Генеральному секретарю ЦК КПК Си Цзиньпину. Не пользовавшийся популярностью деятель, в партийных кругах он получил прозвище «молчун». Однако же, как гласит пословица, в тихом омуте черти водятся — и Си доказал правдивость этого выражения в очередной раз.

Xi Dada, идеологический ренессанс и борьба с коррупцией

Приняв эстафету руководства Китаем, Си Цзиньпин объявил курс на воплощение в жизнь «китайской мечты». Она включает три компонента: сильное и богатое государство, национальный подъем и народное благосостояние. Для этого нужно было, прежде всего, воскресить идеологическое зерно в партии. Новый генсек выстраивать культ своей личности, оставив концепцию «коллективного управления». «Молчуну» быстро удалось сконструировать привлекательный личный бренд «правителя из народа», во многом основанный на вехах его биографии. Си Чжунсюня, отца Цзиньпина и одного из первых лиц партии, репрессировали во время «культурной революции», а самого мальчика сослали в одну из коммун и заставляли убираться в свинарнике и жить в хлеву — такое прошлое не может не вызвать сочувствия у граждан, в особенности у представителей старшего поколения, на чьей памяти времена Мао еще свежи. Авторитет Си постепенно проник даже в поп-культуру: например, появились песни в духе «Xi Dada любит Peng Mama» («dada» (кит.) — дядя или «большой папочка»; Peng Mama — Пэн Лиюань, жена Си Цзиньпина — прим. автора).

Существовала еще одна причина отказа Си от коллективного управления. Большая свобода местных органов власти привела к росту взяточничества на локальном уровне, а значит, борьбу с коррупцией можно было провести только через личный контроль правящих элит. Си Цзиньпин не прогадал: в период с 2012 по 2016 годы за коррупцию и взяточничество было привлечено к ответственности около миллиона и двухсот тысяч должностных лиц, и их число продолжает расти. Появился ряд правил, регламентирующих мельчайшие аспекты жизни чиновничества: сколько машин может быть в их собственности, какова максимальная площадь их домов, сколько дней им разрешено путешествовать и даже сколько блюд им позволено заказать за официальным обедом.

В настоящее время индекс восприятия коррупции в Китае (т.е. осознания проблемы коррупции государством и противодействия ей — прим. автора), согласно Transparency International, составляет 45 баллов из 100. Эта цифра указывает на довольно среднюю результативность антикоррупционной кампании. Правительству Си есть куда расти в этом направлении, но стоит отдать главе КПК должное: масштабная «чистка» во всех эшелонах власти несколько оживила государственный аппарат. К тому же эта программа пользуется большой популярностью у простых китайцев, что идеологически усиливает партию и самого Си Цзиньпина.

«Не гонись ты, поп, за дешевизной»: китайская экономика, инновации и социальное обеспечение

«Китайское чудо» нулевых годов сделало Поднебесную одной из передовых экономик мира. Однако почва, из которой произросло зерно экономического благополучия Китая, не могла обеспечить надежное развитие страны в дальнейшем.

Во-первых, китайская экономика оказалась заражена «болезнью дешевизны»: промышленность опиралась исключительно на дешевую рабочую силу и недорогие европейские технологии. Череда масштабных забастовок низкооплачиваемых рабочих на предприятиях компании «Хонда» в 2010 году показала правительству, что рассчитывать на дешевый труд — идея не из лучших. Чтобы остаться в ряду мировых гигантов, китайской экономике требовалось переступить через страсть к дешевизне.

Во-вторых, хотя китайская продукция охотно импортировалась внешними партнерами, остро стояла проблема недопотребления результатов производства внутри самого Китая, что было связано с бедностью населения и недоразвитостью платежеспособного спроса. Это стало следствием того, что китайское правительство не уделяло достаточно внимания социальному сектору — и для решения проблемы недопотребления нужно было отнестись к нему более серьезно.

Решение инновационного вопроса было не самой простой задачей для Китая из-за проблемы «утечки мозгов», с которой Китай сталкивается вот уже 30 лет. Придя к власти, Си Цзиньпин сделал главной задачей возвращение уехавших за границу талантов. Для этого были созданы инновационные институты и научно-технические кластеры. Привлекательные условия найма — крупные финансовые поощрения, приоритетное предоставление жилья и так далее — дополнительно мотивировали профессионалов перебираться в Поднебесную. Новый курс продвигался государством в секторе бизнеса и промышленности: было введено требование об обязательном перераспределении доли прибыли частных компаний на инновационные цели.

Предпринятые правительством меры дали свои плоды. В течении последних 10 лет Китай продемонстрировал резкий рост показателей в сфере инноваций: например, многократно увеличилось число китайских патентов. Многие ТНК (такие как Volkswagen и General Motors — прим. автора) стали выбирать Китай в качестве площадок для своих исследований, хотя ранее предпочитали проводить их в странах базирования. Правительство убило одним ударом двух зайцев, ведь проблему «дешевой» промышленности также удалось решить благодаря технологическому развитию. Китайским компаниям теперь требуется трудовая единица, которая пусть и «стоит» больше, но владеет ценными навыками взаимодействия с инновациями. В связи с этим все больше внимания уделяется высшему образованию.

Сфера социального обеспечения также успешно развивалась. Главным средством социальной помощи стало обеспечение нуждающихся минимальным набором необходимых товаров. КПК отказалась от приоритетной роли выплат и пособий в социальном секторе, вполне резонно обосновав это тем, что «предоставление социальных благ не "развращает" граждан данными им деньгами, но способствует пониманию ими необходимости участия в общенародной деятельности». Как результат, в прошлом году Си Цзиньпин объявил о ликвидации нищеты в Китае: «Трудная задача ликвидации бедности решена, вопрос с нищетой полностью решен, нищета в региональном масштабе преодолена. Совершено еще одно историческое чудо!»

Эта громкая информация была подтверждена ООН. По словам Генерального секретаря, вклад КНР во всемирную борьбу с бедностью составил 70%.

Единая судьба человечества: благородство или гегемония?

В марте 2013 года Си Цзиньпин отправился в первое мировое турне в качестве Генерального секретаря ЦК КПК. Во время поездки в Москву он выступил в МГИМО с лекцией, в ходе которой он впервые представил миру идею «сообщества единой судьбы человечества». Из гипотетической мечты она превратилась в реальную концепцию, ставшей основой внешнеполитического курса Китая, которая позднее была вписана в резолюции Комиссии социального развития ООН, Совета безопасности ООН и Совета по правам человека ООН.

Смысл выработанной Си теории заключается в достижении всеобщего благополучия и выигрыша на основе поступательного развития всех государств в мире — «больших и малых, бедных и богатых». Идейная система Си многокомпонентна и включает в себя: политическое развитие (отказ от холодной войны, следование принципу абсолютного взаимоуважения и искренности в ведении переговоров), экономическое сотрудничество, обеспечение безопасности, культурное взаимодействие и совместное решение экологических проблем.

Концепция, принятая Си, может показаться многим утопичной: честное и открытое сотрудничество не вписываются в политический контекст и идут вразрез с де-факто доминирующей сегодня теорией «нулевой игры», при которой в победителях может остаться лишь одна сторона международного процесса. Однако, по мнению большинства экспертов, эту идеологию и не следует воспринимать буквально. Продвигая «сообщество единой судьбы человечества», Китай стремится глобализовать собственную экономическую систему, побудив развивающиеся страны брать пример с китайской модели, и тем самым прийти к глобальному доминированию. Такой взгляд подтверждается тем, что за последние 10 лет КНР заметно усилила свое присутствие в Азиатско-Тихоокеанском регионе и в мире в целом посредством активного взаимодействия с партнерами через международные объединения — как созданные по инициативе Китая (ВРЭП), так и существовавшие ранее (ШОС, БРИКС, G20).

Китай сталкивается с противодействием своей экспансии со стороны нескольких государств. Поднебесная составляет очень серьезную конкуренцию Соединенным Штатам. Между двумя державами нарастает напряжение: США стремятся создать кольцо антикитайских государств вокруг КНР, объединить Японию и Республику Корея против соседа, а также переманить на свою сторону ряд членов АСЕАН. Сотрудничество Китая с Индией также осложнено на фоне территориальных споров между государствами и растущих геополитических и торгово-производственных амбиций Индии, ее сближения с Великобританией и Америкой. Тем не менее КНР стремится сгладить углы противоречий, чтобы постепенно укрепляться на мировой арене. Дискуссионной политики правительство Си придерживается и относительно тайваньского вопроса, продвигая курс на «мирное воссоединение» и стараясь не допустить эскалации внутринационального конфликта.

Си Цзиньпин: что потом?

Десятилетний период руководства Си Цзиньпина был результативен для Китая. Но что ждет республику дальше? Об этом мы узнали подробнее у старшего научного сотрудника Центра евроазиатских исследований Института международных исследований, доцента кафедры востоковедения МГИМО, автора телеграм-канала «Китай. 80-е и не только» Ивана Зуенко.

Многие эксперты с уверенностью утверждают, что Си Цзиньпин будет вновь избран Генеральным секретарем ЦК КПК на XX съезде партии. Настолько ли это справедливо и очевидно? Есть ли вероятность, что Си останется у власти пожизненно, и почему?

То, что Си Цзиньпин будет переизбран, действительно очевидно. Ранее он уже нарушил практики, которые обеспечивали сменяемость элит: не обозначил преемника, который сейчас занимал бы пост заместителя председателя КНР; поступился правилом, по которому чиновники старше 68 лет уходят в начале нового политического цикла на пенсию; отменил пункт Конституции, согласно коему глава государства имеет ограничения по числу сроков на этом посту. К тому же последние партийные документы всемерно возвеличивают Си Цзиньпина, делают его фигурой, равной Мао Цзэдуну — а Мао Цзэдун правил до смерти. Поэтому этот вариант не выглядит таким уж невероятным для Си, пусть даже он будет править не до смерти, как Мао, а до возраста потери дееспособности, как Дэн Сяопин.

Есть ли у Си реальные политические противники, которые могут сместить его с поста уже сейчас, на XX съезде, или в будущем, если он останется на третий срок?

Реальных противников, которые могли бы одержать над Си Цзиньпином верх уже сейчас, нет. Это — результат целенаправленной зачистки политического пространства, предпринятой генсеком. Среди наиболее перспективных партийцев, которые по итогам съезда получат продвижение, также пока нет того, про кого можно было бы чётко сказать, что он противник Си.

Насколько сильна общественная оппозиция действующему правительству в Китае и существует ли она вообще? Поддерживают ли китайские граждане в большинстве своем действующего лидера; по каким причинам поддерживают или не поддерживают?

Сейчас у нас нет релевантного инструментария, чтобы объективно оценить общественные настроения в Китае. Можно предположить, что большинство населения поддерживает политическую линию Си, хотя недовольные наверняка есть: как среди обывателей, так и внутри элиты.

Учитывая, что Си будет Генеральным секретарем ЦК КПК следующие пять лет, какие внутренние и внешние проблемы могут подорвать его авторитет, если не будут своевременно устранены?

 «Фишкой» Си Цзиньпина как раз и является то, что он, придя к власти, взялся за решение таких системных проблем, которые не решались его предшественниками. Речь о коррупции, идеологии, социальном расслоении, «финансовых пузырях» на бирже, а также девелопинге (девелопинг/девелопмент — коммерческая деятельность, связанная с созданием объекта недвижимости, изменением существующего здания/земельного участка, приводящая к увеличению его стоимости — прим. автора). Можно сказать, что ему не хватило десятилетия, чтобы решить эти проблемы, поэтому он остаётся на третий срок. Конечно, повлияло и то, что с 2018 года резко ухудшились отношения с США, а в 2020 году к декаплингу добавилась пандемия коронавируса (декаплинг от англ. decoupling — здесь: постепенный разрыв экономико-политических отношений между Китаем и США — прим. автора). Эти объективные обстоятельства пока являются главными вызовами для Си Цзиньпина. И их воздействие – прежде всего замедление экономического роста и потеря населением чувства, что «жизнь становится всё лучше», — как раз и может подорвать авторитет Си.

Другой момент: патриотическая накачка, которая заметно возросла с приходом Си Цзиньпина к власти, должна подтверждаться какими-то реальными достижениями КНР на внешнеполитической арене. Однако тут китайцы не станут действовать прямолинейно, ведь они в своей массе по-прежнему настроены на достижение своих целей невоенными способами. Посему можно сказать, что отсутствие в арсенале Си «маленькой победоносной войны» несколько укрепляет его влияние, а не наоборот.

Какой характер примут российско-китайские отношения после XX съезда? Будет ли Си придерживаться прежнего курса на сближение и сотрудничество?

Вопросы внешней политики не находятся в фокусе внимания съезда. Можно сказать, что они зависят не от решений съезда, а от того, какую конфигурацию примет китайская власть после него. Так как я уверен в том, что сохранится преемственность политической линии Си Цзиньпина, то других вариантов, кроме сохранения прежнего курса на сближение, я не вижу. Тем более давление Запада на обе наши страны не оставляет выбора ни Пекину, ни Москве.

Поступится ли Китай принципом неприсоединения к в военным блокам в будущем? Возможно ли, что рано или поздно сформируется китайско-российский военный блок и как он будет выглядеть?

Непонятно, чем вступление в военный блок для Китая выгоднее, чем нынешний статус. В случае необходимости Россия и Китай и так поддержат друг друга. На развитие торгово-экономических и гуманитарных связей блоковые отношения тем более не влияют.

Как бы вы сами оценили роль личности Си Цзиньпина в новейшей истории Китая? Как эпоха Си сказалась на Китае: в основном благоприятно или наоборот?

Эпоху правления того или иного руководителя всё-таки нужно оценивать постфактум, и пока это преждевременно. Одно можно сказать точно: Си Цзиньпин поменял Китай периода реформ и открытости. Он сделал Китай более закрытым, более жёстким в плане внутренней структуры, гораздо более управляемым с точки зрения интересов государства. В каком-то смысле он повернул вспять тот процесс, который, по оценкам западных политологов, должен был привести к неолиберальным реформам в Китае. И это, конечно, стало одним из ключевых факторов нынешних процессов деглобализации и трансформации постбиполярного мирового устройства.