‒ Привет, мам. Да, уже прилетели. Вот, только что приземлились в Братске.

Преодолев почти четыре тысячи километров, наша группа приземлилась в аэропорту Братска. Местное время, к которому еще долго приходилось привыкать, убегало от московского на пять часов вперед. Температура воздуха за бортом сулила надежду на бронзовый загар.

Дорога до гостиницы сопровождалась неловким подбором музыки, которая устроила бы всю компанию. Да уж, судьба часто нечаянно сводит циников и романтиков, ученых и поэтов, богачей и бедняков, но состав нашей команды мог бы удивить даже самого искушенного зрителя. Объединять нас будут «Наутилусы», Цой и Земфира, но об этом мы узнали чуть позже. А пока отдохнули от дороги по соседству с экипажем, ожидавшим очередного рейса в других номерах.

‒ Привет, мам. Мы уже в Северобайкальске, вышли из поезда, сейчас пойдем в местный храм, потом в трапезную, а оттуда в лагерь.

В вагоне-ресторане заводится самая крепкая дружба. Это я знаю наверняка. А с незнакомцами в купе начинаются самые интересные беседы и самые ожесточенные споры. В нашем случае обошлось без второго. Железнодорожники Александр и Евгений угостили нас пирогами, котлетами и малосольными огурцами. Присутствуй за этим ужином кто-то из героев Гоголя, ценителей хорошего обеда, он обязательно бы позавидовал нашему меню. А Николай Васильевич написал бы целый том путевых заметок про русскую кухню, но потом сжег бы его, чтобы избавить читателей от зависти.

Удивительно, сколько людей может поместиться в одном купе, если в нем будет хороший застольный разговор. Наверное, четвертое измерение открывается с помощью смеха и тостов. Уже после второй остановки в расписании поезда мы договорились поехать в Орел смотреть усадьбы русских писателей. А что? Идея.

По приезде в Северобайкальск мы отправились в собор Казанской иконы Божией Матери, где нас встретил владыка Николай. С ним мы обсудили планы на будущие две недели. Рассказали о себе, узнали о епархии.

Детский православный лагерь, в который мы приехали с образовательной программой, называется «Парус надежды». Он существует уже двадцать лет. Прям как я. Уже несколько поколений детей выросло на берегах Байкала, а сколько еще вырастет! Приятно осознавать, что мы стали частью этой истории: учили, учились, вдохновляли, вдохновлялись.

‒ Привет, мам. Приехали на место. Здесь так красиво!

Пока мальчики ловили оводов на скорость, заполняя промежутки между соревнованиями строительством шатров, мы готовили, мыли посуду, протирали столы. Самая вкусная кухня на свете не французская и не итальянская, а полевая. Когда согреешь ледяной после купания живот под жарким солнцем, так и хочется наполнить его жирным и плотным обедом. Марево полудня отлично сочетается с пломбиром, который привозит Игорь Саныч на своей синей газели. А иван-чай или чабрец, согретый на костре, вкусен пропорционально приложенным усилиям при его сборе.

Однажды Маше пришлось защищать проект для фотошколы прямо на берегу Байкала. Это случилось почти ночью из-за разницы во времени с Москвой. Мы решили, что нужно ее обязательно поддержать в этот ответственный момент. Но как? Слова о нашей уверенности в ее силах мы решили оставить для более важного случая: экзаменов для поступления в магистратуру. Ничего не оставалось, кроме как лечь с ней на берегу в спальниках и смотреть на Млечный Путь в строжайшей тишине. Вы не представляете, насколько красива морозная ночь. Когда в немую черноту космоса впиваются крохотные блестинки звезд. Егор немного замерз и закамнил по пляжу в сторону нашего лагеря. И ничего не слышно, кроме перестукивания гальки, и ничего не видно из окошка спальника, кроме статичных, а иногда еще и падающих звезд. Маша, кстати, все сдала, наша умница.

Каждое утро начиналось с купания в Байкале. Ну как купания, скорее челночных забегов в воду. Потом мальчики построили баню, выложили каменный пол и печку, и Байкал стал появляться в нашей жизни реже. А еще зарядили дожди. Зато приехали дети. Дожди оказалось очень удобно использовать в качестве фонового шума для внутришатрового кинотеатра. А еще они сопровождали лекции о русской литературе, истории фотографии, праве древних цивилизаций и театральном мастерстве. В тумане стало невероятно популярно делать фотографии. В общем, как в известной поговорке, когда жизнь начала давать нам лимоны, мы быстро пристрастились к лимонаду.

Байкал стал местом тотального внутреннего спокойствия. Православие открылось с новой, неожиданной стороны. Ученик Томской семинарии Даня проводил нам лекции о природе добра и зла, таинствах литургии и евангелистах. Беседы были теплыми и приглашающими. Отцы местного храма говорили во время исповедей о необходимости любви к себе, уважении к собственному здоровью, принятии небезупречности нашей природы. Все постепенно становилось на свои места. Разговор с владыкой помог понять, что в мире все устроено правильно, что не надо жить планами на завтра, что спокойствие одиночества прекрасно и ценно. Я думаю, что если вы хоть две недели жили в осознании всего этого, то точно понимаете, что такое счастье. По крайней мере у меня в голове сложилась стойкая ассоциация этого понятия с нашим выездом.

А еще эта поездка ассоциируется с запахом грибов, которые мы собирали после дождя, земляники, которую случайно нашли по дороге на ближайшую гору, сырости пещер, местной рыбы омуля, которую выудил нам на стол Игорь Саныч, горячих источников, после которых приятно гудят мышцы… Пожалуйста, приезжайте на Байкал, чтобы отчетливо это представить.

‒ Привет, мам. Скоро увидимся, если самолет не задержат. Не хочу уезжать. Может опоздать на рейс?

Ольга, Маша и Диана подарили нам сувениры, посвятив каждому стихотворение. Даня собрал иван-чай, который будет согревать дождливыми московскими вечерами. Девочки, с которыми мы занимались в лагере, пришли провожать нас на вокзал и бежали за поездом.

Мы уезжали. Оставалось наше лето. Оно еще не кончилось, как пелось в самой милой теперь песне. Но как по мне, пусть лучше закончится поскорее, ведь тогда мы будем ближе к следующей лагерной смене. К следующей встрече.