Как зарождался российский джаз?   

История джаза в России начинается 1 октября 1922 года, когда состоялся первый концерт оркестра Валентина Парнаха в Москве. Этот человек открыл джаз для русской публики после того, как вдохновился услышанными мелодиями в Париже.  Его привлекли непривычные ломаные ритмы и новые, как он говорил, «эксцентрические» танцы. Вернувшись в Россию, Парнах создал оркестр, который состоял из шести купленных за границей инструментов: саксофон, банджо, ударная установка с ножной педалью, наборы сурдин для трубы, клаксоны и другие шумовые инструменты.

За роялем играл будущий знаменитый киносценарист и драматург Евгений Габрилович, а дирижировал сам Валентин Парнах. Ритмичность новой музыки, её импровизационность и необычность звучания негритянских мотивов произвели впечатление на русскую творческую интеллигенцию. Первый джазовый концерт имел фантастический успех. На нём присутствовали Мейерхольд, Эйзенштейн, Булгаков, Маяковский.

Почему джаз в СССР имел такой успех?

В 20-30 годах успех такого нового явления в музыке, как джаз, связывали с проявлением изначально заложенной в нём свободы, независимости от консерваторских правил и академической манеры исполнения. Ритмическая активность и яркость мелодий совпадали с дыханием времени. В эти годы искусство в СССР переживало изменения: на смену традиционному искусству пришёл авангард, в том числе одно из его течений – футуризм. Музыканты, как и художники-футуристы, создавали новую реальность, отражающую динамизм наступающей индустриальной эпохи. Авангардное искусство стремилось начать всё с чистого листа, поэтому джаз, олицетворявший новое направление в музыке, естественным образом вошёл в культурное пространство.

Кто из русских музыкантов оказал влияние на развитие джаза в СССР в 30-40-ые годы?

В этот период  появилось много джазовых коллективов. В 1926 году был создан «Ама-джаз» Александра Цфасмана – первый профессиональный оркестр, выступивший в радиоэфире и записавший пластинку. Мой отец Михаил Фрумкин был там ведущим трубачом. В 30-ые годы джаз в СССР приобрёл широкую известность благодаря ленинградскому ансамблю под управлением певца и актёра Леонида Утёсова и трубача Якова Скоморовского. Стиль этого ансамбля, основанный на смеси музыки с театром и опереттой, обогатил советскую эстраду новым жанром музыки – «теа-джаз» (театрализованный джаз).

Особый вклад в развитие советского джаза внёс также композитор и музыкант Эдди Рознер, который создал оркестр после возвращения из Германии.

Также значительный вклад внёс оркестр Олега Лундстрема, вошедший в Книгу рекордов Гиннеса как старейший в мире джазовый оркестр — ему исполнилось 88 лет. Это целая музыкальная эпоха. Идеи Олега Леонидовича, заложенные им традиции, продолжают жить в этом оркестре.

Какую роль сыграли советские музыканты и джазовые коллективы в период Великой Отечественной войны?

Тогда люди были более патриотично настроены, они искренне переживали за судьбу страны. Мой отец неоднократно выезжал на фронт в составе джазового оркестра Александра Цфасмана. Участие музыкантов во фронтовых концертах на передовой, под обстрелами, в прифронтовой полосе и в госпиталях было порывом души: государство никак не принуждало их к этому и не платило никаких гонораров. Мне как музыканту сложно представить, как они играли во время Ленинградской блокады. Скрипачу, струннику или духовику сложно играть в холодном помещении, так как такие условия отрицательно влияют на точное воспроизведение звука. Однако солдаты музыкального фронта оставались верны миссии: вселять в людей волю к жизни и укреплять моральный дух бойцов.

Если джаз был так популярен в СССР, то почему он оказался под запретом в послевоенный период?

В 1948 году после выступления секретаря ЦК ВКП(б) по идеологии Жданова со знаменитой речью о космополитизме в искусстве джаз в СССР практически полностью перешёл в подполье, а музыканты подвергались гонениям.

Советские власти рассматривали джаз как форму «разлагающего влияния» западных стран. Тогда возникла поговорка: «Сегодня ты играешь джаз, а завтра Родину продашь». Но это не означало, что эту музыку никто не слушал: информационный голод присутствовал, но пластинки можно было приобрести на чёрном рынке.

Затем наступил период хрущёвской оттепели – в искусстве ослабла цензура, прекратились гонения на музыкантов. Летом 1957 года в Москве прошёл шестой Всемирный фестиваль молодёжи и студентов, в рамках которого был организован конкурс джаза. В СССР приехали музыканты со всего мира. Как ни парадоксально, оркестр Центрального дома работников искусств под руководством Юрия Саульского завоевал тогда второе место среди джазовых коллективов.

В 60-ых годах передовые музыканты-импровизаторы и места, где они играли джаз – кафе «Молодёжное», «Синяя птица», «Аэлита» – находились под контролем у ЦК ВЛКСМ, который занимался молодёжной политикой в стране. Однако это не мешало джазовым исполнителям выезжать на международные фестивали за границу. Не могу сказать, что нам устанавливали запреты, но перед отправлением в Европу или США министерство культуры требовало согласовывать программу концертов. В эти годы джаз активно развивался.

На каких базовых принципах построен джаз?

В основе джаза лежит ритм, он первичен. Вся структура нанизывается на него, после чего рождается мелодия, а затем к ритму прибавляется гармоническое ощущение. Однако привнести что-то оригинальное в джаз сегодня непросто. Любая музыка эклектична – всё равно, так или иначе ты кого-то повторяешь. Но даже заимствование полезно тем, что оно направляет композитора в нужное ему эмоциональное русло. Главное, что мысль, заложенная в мелодию и гармонию, будет всегда чем-то отличаться от других исполнителей. Естественно, не в случае плагиата (смеётся).

В истории развития джаза можно выделить пять новаторов, революционеров джаза, среди которых Чарли Паркер, Джон Колтрейн, Майлз Дэвис, Луи Армстронг и Дюк Эллингтон. Своим гением они преодолели земное притяжение и вышли за рамки стандартного исполнения джаза.

Если бы в 1944 году Чарли Паркер не создал новое направление «боп», то развитие джаза так и остановилось бы на привычном исполнении известных песен из мюзиклов, каких-то негритянских мелодий и довольно простых композиций. В 60-ых Джон Колтрейн увёл джаз в более глубокое пространство музыки. Теперь музыканты играли, привнося в импровизацию новые лады. Например, пентатонику и непривычные разновидности мажора и минора. Как Паркер, так и Колтрейн, и другие первые величины джаза были светочами, у которых было и есть много последователей.

Вот уже 15 лет вы руководите старейшим в мире биг-бендом – Государственным камерным оркестром джазовой музыки имени Олега Лундстрема. Расскажите, пожалуйста, об истории создания оркестра.

Я был мало знаком с Олегом Леонидовичем, за всё время общался с ним всего несколько   раз. Он остался в моей памяти человеком душевным и мягким. У него были удивительно добрые глаза, говорил он всегда с едва уловимой внутренней улыбкой. Мягкость характера не мешала ему в нужный момент мгновенно наладить дисциплину. Он был магом в создании дружеской атмосферы внутри коллектива. Музыканты и публика его очень любили, и уважали его не только в СССР, но и за рубежом.  

Олег Лундстрем родился в Чите, а вырос в российском Харбине, куда переехал работать его отец.

Никто не предполагал, что в ближайшее время этот город станет частью китайской Маньчжурии. Это на долгие годы разъединило оказавшихся в невольной эмиграции русских людей с Родиной. Увлечение джазом юным Лундстремом началось с того момента, когда он впервые услышал мелодию Дюка Эллингтона «Добрый старый Юг». Уже в 18 лет он создал свой джазовый коллектив, который очень быстро завоевал популярность.

Через пару лет коллектив решил попытать счастья в Шанхае, где им удалось подписать первый контракт. Довольно быстро оркестр оказался на вершине популярности. Самого Олега Леонидовича в прессе стали называть «джазовым королем Дальнего Востока». В 1947 году, после неоднократного обращения в российское консульство, оркестру разрешили вернуться в СССР и продолжить концертную деятельность в Казани. Переезд в Москву принёс оркестру известность. За всё время своего существования оркестр дал более десяти тысяч концертов в нашей стране и за рубежом.

Руководитель оркестра – это своего рода дипломат?

Конечно, дипломат. Если сравнить симфонический и джазовые оркестры, то в первом случае возникает вопрос диктата: без соблюдения жёсткой дисциплины довольно трудно организовать большое количество музыкантов в оркестре.

В случае джазового коллектива всё ещё сложнее. Особое значение приобретает музыкальный авторитет руководителя. Как музыкант, он должен прежде всего заинтересовать и сплотить коллег общей идеей и успехом. В джазе важно дать каждому высказаться в импровизации.

Главная и одновременно сложная задача руководителя – дать свободу каждому, но при этом держать всех в узде. Даже в случае столкновения разных точек зрения, нужно всегда стремится оставаться на дружеской волне.

В вашей жизни был период, когда вы жили и работали в Германии. Почему вы уехали из СССР?

После 1992 года, когда был расформирован знаменитый в Советском Союзе ансамбль «Мелодия», которым я тогда руководил, как музыканту мне сложно было найти себе применение в стране. Переезд для меня был тяжёлым испытанием, пришлось отказаться от привычной жизни. За границей я чувствовал себя довольно неуютно.

Прожив 11 лет в Германии, столкнулся с другим отношением к джазу, которое мне до сих пор не очень нравится. Большая часть людей, живущих в Германии, не считает музыку серьёзной профессией.

В России же, наоборот, отношение к искусству традиционно высокое.

Немцы оценивают музыку по следующей градации: у них есть Ernste Musik (настоящая музыка) и Unterhaltungsmusik (развлекательная музыка). Так вот джаз у них ещё на ступень ниже последней.

В Германии люди привыкли всё систематизировать и всегда следовать принципу «Ordnung muss sein», который гласит: «Порядок должен быть». Однако музыку нельзя разделить на классы и уровни.  

Что бы вы посоветовали человеку, который не разбирается в джазе, но хотел бы научиться его понимать?

Когда Луи Армстронга спросили, что такое джаз, он ответил: «Если вы спрашиваете, то вам этого никогда не понять». Любовь к музыке, в том числе джазовой, может прийти только через общение с ней на живых концертах. Только тогда, когда слушатель почувствует удивительный обмен энергиями на концерте, он сможет понять, его это или нет.

Согласны ли вы с тем, что музыку можно назвать магией, когда слушатель, забывая обо всём, мысленно сливается с ней?

Магия присутствует в музыке всегда. Когда в середине октября мы были на гастролях в Чите, в Улан-Удэ и на родине Валентина Парнаха в Таганроге, я ещё раз убедился в волшебной силе музыки.  Люди в провинциальных городах лишены богатства музыкальной афиши, поэтому, очевидно, они и покупают билеты на наши концерты. Тёплый приём публики и её искренний интерес ещё раз доказывают, что слушатели готовы к волшебному эксперименту, переживанию новых эмоций, к музыкальной магии. Абсолютное счастье играть для такой аудитории!

Профессор Санкт-Петербургского университета, лингвист и нейрофизиолог Татьяна Черниговская сравнивает работу мозга с джазовой импровизацией, когда нейроны мозга хаотично, без подготовленной партитуры импровизируют в решении определённой задачи. Она считает, что прослушивание сложной, в том числе, джазовой музыки — своего рода «гантели» для мозга. Вы согласны с этим утверждением?

Я соглашусь с этим, но это относится к такому мозгу, который хочет развиваться. Музыку трудно представить в виде картинок в голове. Настоящая, большая музыка, как абстрактное полотно, в котором нет предметности. То, о чём говорит Татьяна Черниговская, это для музыки, которую мы слушаем специально. Вот вы садитесь в любимое кресло, надев наушники, и проникаете, например, в музыку Шенберга, Малера, Майлза Дэвиса, Джона Колтрейна или Билли Холлидей.

Некоторые любят джаз по принципу: «Вот говорят, что это хорошая музыка, поэтому я её и слушаю». А другие люди слушают по велению сердца, потому что эта музыка им нужна, как хлеб, вода или воздух. Важно научиться слушать. Это довольно тонкий и личный процесс. Одни люди проникнутся сложной музыкой и будут вновь и вновь открывать для себя её глубины, а другие так и не разглядят в ней ничего, кроме яркой, абстрактной картинки.

У композитора Скрябина были работы, основанные на соединении музыки и цвета (например, до-мажор – красный цвет, ре-мажор – жёлтый). Какими цветами можно было бы представить джазовую музыку?

Бесконечными. В большей мере джаз представлен в цвете «блю»: в нём много блюза и негритянской интонации. При этом есть пьесы интеллектуального плана, которые не могли бы быть окрашены в определённые цвета. Это можно назвать космосом: нечто бесконечно чёрное, в чём мы можем увидеть и оранжевый, и зелёный, и синий, и какой угодно цвет. Белый не создаст такой глубины.

Цветовая гамма будет зависеть от внутреннего слуха человека и от того, какие цвета он увидит при прослушивании музыки. Например, у Гершвина есть такие произведения: «Порги и Бесс», «Рапсодия в стиле блюз», «Американец в Париже». Самая цветастая из всех – последняя: там и всполохи оранжевых, синих, красных и жёлтых огней на вывесках магазинов, ночных фонарей и на Эйфелевой башне. Вся эта яркость красок соединяется со звуками большого города и клаксонов движущихся автомобилей.

Творчество Дюка Эллингтона – бесконечный океан красок. Нельзя не поразиться его наивному и одновременно интеллектуальному искусству. Это в значительной степени результат творческого симбиоза с выдающимся аранжировщиком и композитором Билли Стрейхорном, без которого Дюк Эллингтон – лишь одна сторона медали. В их сотрудничестве и человеческой общности кроется тот успех, который стоит за самим понятием «музыка Дюка Эллингтона».

В моей памяти сохранилось яркое впечатление от концерта джазового квинтета под управлением Игоря Бутмана в МГИМО пару лет назад. На ваш взгляд, как ещё можно популяризировать джаз среди молодёжи?

Например, в США в 60-ых годах было движение «jazz goes to college», когда известные джазмены выступали перед студенческой аудиторией. Наверное, и наши вузы могли бы чаще приглашать для концертов джазовые коллективы. Важно проводить музыкальные вечера и создавать клубы общения инструменталистов со студентами. Это повысило бы градус присутствия джаза в вузах. Продвигать искусство среди молодёжи можно также путём создания джазовых студенческих коллективов.

Каким вы видите развитие джаза в России?

В ближайшие 30 лет джаз точно будет развиваться и интерес к нему продолжит расти. Те люди, которые сейчас учатся на музыкальных факультетах, будут продвигать то, что уже было создано в джазе, и одновременно создавать новое. Будущее этого направления стоит за делом миссионерства: важно рассказывать друзьям о джазе, приглашать их на концерты и фестивали музыки. Чтобы послушать хорошую музыку, вовсе не нужно отправляться на джазовый фестиваль в Нью-Порт (смеётся).