София Андреевна, о вас тепло отзываются студенты. А есть ли в вашей жизни Учитель, который сильно на вас повлиял и о котором вы до сих пор вспоминаете?

Мне кажется, что вовремя встреченный преподаватель, который поможет в дальнейшем — это не половина, а даже 70% успеха. И у меня, конечно, тоже были наставники, которые помогли понять, кто я и чем хочу заниматься.

Я училась на филологическом факультете МГУ. Моим первым преподавателем была Ирина Кузнецова, заведующая моей родной кафедрой французского языкознания. Именно она, хоть и была очень требовательной, увидела во мне особенное желание учить язык и стала направлять советами, а иногда и критикой. Ценю я и встречу в МГУ с Натальей Пахсарьян, которая увела меня в сторону науки и зарубежного литературоведения и влюбила в исследования. Для меня она символ безгранично интересного и при этом доброго и простого в общении человека.

Еще мне очень повезло учиться не только в Московском, но и в Женевском университете. Я ходила на семинары Луи де Соссюра, внука того самого Фердинанда де Соссюра, основавшего Женевскую лингвистическую школу. Также у меня преподавала Патриция Ломбардо, которая была ученицей Ролана Барта, чье имя — главное в литературоведении. Когда я понимала, что от него меня отделяет одно рукопожатие, хотелось брать от этих преподавателей все больше и больше.

Кроме того, я считаю своими учителями старших коллег с кафедры. Мы работаем вместе с людьми, которые создали самые важные для всей страны учебники по преподаванию французского языка. Конечно, общаться с ними, слушать их советы и просто находиться в их обществе — это тоже хороший жизненный урок. Где бы ты ни находился, везде найдется твой учитель.

Часто говорят, что преподаватель — это призвание. Всегда ли вы знали, что хотите преподавать, или это получилось само собой? 

Постоянно задаю себе этот вопрос и вспоминаю, что в школе всегда любила делать задания, которые предполагали пересказ или объяснение темы. Когда готовилась к уроку дома, представляла, что рассказываю это другим. Раньше не придавала этому значения, но теперь вижу в этом смысл. Более того, эта профессия для нас династическая: моя мама преподаватель английского языка и я с ранних лет была погружена в эту сферу.

Однако мне интересно многое, и везде я нахожу элементы, связанные с преподаванием. Тяга к этой сфере была у меня изначально, но это не мешало развиваться и в других направлениях. Для меня это важно, потому что я всегда стараюсь вливаться в работу с любовью, интересом и вдохновением.

А что для вас вдохновение? 

Вдохновение — это надежда на то, что твое дело будет иметь продолжение и результат. Причем не просто результат, когда студент получил хорошую оценку, а когда он заинтересовался и начал искать сам. Это важно: преподаватель только дал инструмент, а человек продолжил бесконечный поиск.

Теперь поговорим о французском. Когда он впервые появился в вашей жизни?

Я начала учить французский ещё до поступления в университет. В момент выбора вуза, уже было понимание, что этот язык обязательно будет в моей профессиональной жизни. Так я пришла на отделение французского языка, где мы изучали его во всех аспектах: историю языка, лексикологию, синтаксис, фонетику, а также латынь и даже старопровансальский. При этом параллельно мы изучали мировую литературу и литературу Франции разных периодов.

Нет никакой роковой истории, которая бы свела меня с этим языком. Думаю, все просто к этому шло. Например, в детстве мама в основном читала мне сказки Шарля Перро. С самого раннего возраста я не просто знала о существовании Франции, но и понемножку ей интересовалась — через литературу, культуру и музыку. А потом пришла к изучению языка, постепенно начала в него углубляться, и все — уже преподаватель французского МГИМО.

Кроме французского, вы владеете еще английским и испанским. Легко ли вам даются языки?

Нет, вообще не легко, вот в этом парадокс. Когда я начинала учить французский, мне приходилось много времени тратить на то, чтобы понять, как же мне запомнить и усвоить материал. Так что всем, у кого сразу не получается, советую найти технику, которая поможет разобраться. Ни один преподаватель не даст вам волшебную таблетку, которая позволит, как на флешку, загрузить все эти миллионы слов и конструкций. Когда я поняла, что что-то не получается, у меня включился характер, потому что изучение языка — это про него. Я себя мотивировала нежеланием сдаваться, непримиримостью. И на третьем курсе уже начала делать серьезные успехи.

Помимо языков, большая часть вашей жизни — искусство. Как вы пришли к нему?

Искусство и литература — это то, что было в семье всегда. С детских лет помню огромную библиотеку бабушки и дедушки, которые всегда направляли меня к чтению. Это было неотъемлемой частью моего взросления. 

Уже учась в МГУ, где у нас были обязательные лекции по истории искусств, я поняла, что мне нравится живопись, особенно французская, и начала сама ею интересоваться. После этого стала посещать музеи во всех своих путешествиях. Когда поехала на стажировку, буквально каждую свободную минуту проводила в них, понимая, что для меня это абсолютная терапия.

Кстати, до поступления я участвовала в «Умницах и умниках», и одной из тем у нас были французские художники. Тогда я занялась изучением их творчества — это тоже не прошло бесследно.

Вы упомянули, что в поездках всегда ходите в музеи. Зачем это людям? Почему недостаточно просто посмотреть на репродукцию?

Восприятие искусства, как мне кажется, складывается не только из непосредственно визуального контакта и наблюдения за произведением. Впечатление складывается из деталей, которые сопутствуют знакомству с картиной, скульптурой или любым объектом искусства: настроение смотрящего, погода, атмосфера в музейном пространстве, цвет стен, на фоне которых представлена картина. В этом заключается большая работа кураторов, организаторов экспозиции. Они не просто так выбирают определенную логику развески, оформление залов, буклеты, ароматы, указатели. Все это вместе создает более полноценный опыт восприятия. Безусловно, можно наслаждаться искусством, смотря альбомы, но увидеть объект вживую — это несравнимо другой опыт.

А была ли у вас мечта увидеть конкретную картину в музее? Или, может, до сих пор есть?

С давних пор я мечтала увидеть картину Жана-Франсуа Милле «Офелия». Когда в детстве я впервые встретила репродукцию этой картины, я в нее влюбилась, хоть и не до конца поняла. Ее сюжет достаточно трагичен, но написана она изумительно. У меня получилось познакомиться с ней, когда прерафаэлитов привезли в Пушкинский музей. Помню, что смотрела на нее очень долго и не хотела уходить. 

Потом, например, мне удалось увидеть картину Ван Гога «Звездная ночь». Экспозиция в музее Орсе была построена таким образом, что на темном фоне проступала эта небольшая картина, с которой смотрели яркие звезды. Оказавшись один на один с этим полотном, я поняла мощь и величие самого Ван Гога. Еще очень сильное впечатление от личной встречи оставила картина Караваджо «Юдифь и Олоферн» в галерее Боргезе: смотря на это большое полотно ощущаешь себя реальным свидетелем этой сцены.

Но и по-прежнему есть ряд картин, которые мне хочется увидеть. Например, «Мир Кристины» Эндрю Уайета. Она находится в Нью-Йоркском музее современного искусства и, с одной стороны, понятна, даже когда ты смотришь на нее с репродукции, но с другой — крайне загадочна: не сразу ясно, что на ней изображено и что конкретно рассказывается. Эту картину я бы хотела увидеть вживую, чтобы проверить на себе, насколько она на меня повлияет.

Но ведь искусство – это не только живопись, но еще и, например, литература, которая — в особенности, французская — занимает важное место в вашей жизни. Как вы считаете, есть ли что-то общее между русской и французской литературой?

Французская литература во многом сформировала русскую. Если говорить о внутренних ощущениях, обе совпадают, на мой взгляд, во внимании к человеческой природе, в психологизме, без которого невозможно создание полноценного яркого образа, во внимании к чувствам персонажа и желании охватить самые важные в человеческом смысле вопросы.

А вы читаете французские произведения в оригинале?

Да. А в рамках моего проекта «Atelier Flaubert» мы со студентами сейчас читаем «Госпожу Бовари» на французском. И вообще, если есть хоть один шанс прочитать книгу в оригинале, нужно им воспользоваться и прикоснуться к тексту самостоятельно, особенно, когда речь идет о поэзии. 

Я могу привести пример личного кризиса с переводом (правда, с английского) моего любимого стихотворения Сильвии Плат «Леди Лазарь». Я всегда считала его красивым и сложным, но не представляла, как его можно перевести на русский. Недавно в «Литературных памятниках» вышла антология поэзии Плат, подготовленная уважаемыми филологами и переводчиками. Я ее приобрела, прочитала перевод стихотворения «Леди Лазарь» и больше никогда не открывала. Перевод совсем не совпал с моим ощущением произведения и самой поэтессы, это был текст, совершенно не отражавший моих чувств. После этого пришло осознание, что перевод зачастую очень субъективнен и важно читать по возможности в оригинале. 

Вы пробовали сами переводить поэзию?

В университетские годы пробовала переводить Шарля Бодлера, но только в качестве языкового упражнения. А вот переводить прозу я люблю, даже иногда публикую свои переводы в журнале «Иностранная литература». Последний раз там как раз вышел мой перевод воспоминаний об Эдгаре Дега. И у меня есть роман, который я мечтаю перевести, – «Le parfum des îles Borromées» Рене Буалева.

Еще одна важная для нас тема — ваш проект про единение любви к искусству и языку «Французский в музее». О чем он, и как появилась идея?

«Французский в музее» – это проект внеаудиторной работы со студентами и вообще со всеми, кто любит искусство и хочет изучать французский язык. Наши встречи проходят не в университете, а в музеях. Смысл в том, чтобы насладиться искусством, проанализировать его, задать вопрос себе, коллеге, понять суть картины, на которую смотришь, но сделать это на языке Моне и Ренуара. 

Еще до визита в музей, как мы это называем, студенты, которые участвуют в проекте, получают брошюру — кейс с заданиями. Это своего рода программа, гид или квест по экспозиции с разными вопросами и упражнениями. Студенты ходят по залам, наслаждаются картинами, но при этом выполняют задания. Когда визит подходит к концу, мы перемещаемся в удобное пространство и вместе на французском языке начинаем обсуждать результаты работы. 

Главный принцип: не ставить оценок — это не занятие. В проекте я выступаю в качестве медиатора, то есть создаю условия для того, чтобы участник сам высказался, получил впечатления и научился наслаждаться искусством.

Но за кулисами остается довольно большая работа над брошюрой и заданиями. Сначала я сама иду на выставку, осматриваю ее, выбираю картины, которые могут подойти. Потом читаю дополнительную литературу, ищу любопытные вещи, о которых хотелось бы поговорить. А дальше составляю словарь, свожу все это воедино и прихожу к студентам с уже готовым продуктом.

Вы рассказали, что обычно делаете до визита. А что чувствуете после?

Всегда есть приятная усталость, но при этом чувствуется и вдохновение, и желание работать дальше. Мне всегда интересно, какие мысли у студентов возникают, какие детали, которых я не замечала, они видят на картинах, как интерпретируют и какие высказывают гипотезы. Всегда находится новое, даже там, где, казалось бы, уже все изучено. Это, к тому же, вселяет надежду на то, что у нас потрясающее поколение умных, тонких, чувствующих и умеющих самовыражаться людей.

Почему студентам, которые учат французский, стоит присоединиться к вашему визиту?

Искусство является неотъемлемой частью французской культуры. И, даже если вы еще не нашли любимый вид искусства или вообще никогда им не интересовались, нужно побороть в себе сноба и скептика и заглянуть в этот мир, чтобы хотя бы получить представление о большом пласте культуры страны, язык которой вы изучаете. А если интерес к искусству уже был изначально, то это просто возможность с пользой и, главное, с удовольствием провести время.

БЛИЦ

Последняя выставка, на которой вы были, и самая запоминающаяся картина оттуда.

«Выбор Добычиной» в Музее русского импрессионизма, куда мы ходили со студентами в рамках визита. Благодаря ей я разрушила для себя некоторые стереотипы, например, относительно художника Бориса Кустодиева, который, оказывается, писал потрясающей красоты натюрморты.

Писатель, которого вы любите перечитывать.

Сейчас для меня это малоизвестный автор, чья книга попала в мое настроение и жизненный цикл. Она называется «Нагори. Тоска по уходящему сезону» Реко Секигути. Это японская писательница, которая живет и работает во Франции. 

Если бы вы решили выучить еще один язык, то какой?

Я ненасытный к новым знаниям человек. Моя цель – итальянский язык. У меня даже учебники уже куплены!

Самое красивое слово во французском языке?

«Avalanche», «crépuscule» и «fainéantise» – лавина, сумерки и праздность. Очень люблю, как звучат эти слова.