Приходилось ли вам встречать жесткую критику фильма? 

Критиковали проигравшие Крым украинские националисты. И даже не сам фильм, а его героев: ополченцев и человека, отдававшего команды российской армии – главнокомандующего Путина. Одних – за якобы предательство, другого – за якобы вероломство. А западных политиков фильм просто загнал в ступор. Потому что многое, в чем они подозревали Путина, он взял и откровенно подтвердил в интервью: «Да мы действовали так, как действовали. Это были интересы российского государства, направленные на защиту русского населения». Как только наши западные «партнеры» очнулись от шока, то нашли себе лекарство в виде санкций против нас. 

Каково это – брать интервью у президента? 

С Путиным… говорить очень легко. Он разговаривает с вами на равных и не заставляет вас нервно перебирать ручку на кончиках пальцев. Президент может сам начать задавать какие-то вопросы, превращая интервью в беседу. И никогда не позволяет себе каких-то эмоций в ответ на очень неудобный вопрос. Он готов говорить с любым, и не выбирает интервьюеров. Представьте себе пресс-конференцию, на которой российский собкор в Киеве задает вопрос Порошенко. Такого никогда не будет. Потому что в Киеве закрыты все корпункты российских СМИ, люди изгнаны оттуда силовым способом, и им запрещен не то, что вход на президентскую пресс-конференцию, а сам въезд на Украину. А наш корреспондент в Вашингтоне не может добраться до «белодомовской» лужайки, чтобы задать вопрос Трампу, и в Конгресс доступ ограничен. У нас же любой украинский журналист, аккредитованный на пресс-конференцию, может задать самый неудобный вопрос, включая «аннексию» Крыма, их придуманную агрессию России в Донбассе и все прочее. Пожалуйста, говорите. В ответ будут аргументы, с которыми будет очень трудно спорить. Когда общаешься с Путиным, понимаешь, что он тебя не осадит, не скажет, что твой вопрос глупый, а ты провокатор. Если ты реально что-то недопонимаешь, он тебе по полочкам все разложит и объяснит так, чтобы ты мог дальше продолжать беседовать с ним на одном уровне. И ему самому очень интересно, когда ты неравнодушен к той информации, которую он впервые раскрывает или подраскрывает. В общем, как раз фильмы с участием Путина для меня были самые легкие.

Почему? 

Ну вот представьте: во время съемок того же фильма «Крым: Путь на Родину», когда мы опросили человек 250 человек, я просто потерялся в бисере разных историй, ощущений, рассказов, хронологий, и в голове была страшнейшая каша. Но как только мы записали несколько интервью с президентом, они фактически и стали сценарием. Это был цельный рассказ, по всем законам драматургии. С таким рассказчиком не просто легко общаться, это еще и очень полезно (смеётся). То есть, по сути, он этим интервью сделал 60% всего фильма. 

Удивительно, как хорошо он помнит все события, вплоть до минуты…

Это невероятно. Помню, во время второго интервью, которое было спустя два месяца после первого, я задаю вопрос, и Путин говорит: «Я же отвечу так же, как и в прошлый раз». Я удивился, сказал, что задаю этот вопрос впервые. Путин: «Хорошо, я попробую ответить по-другому, но скорее всего, повторюсь». Тут мы начинаем спорить. И он до мелочей произносит эту фразу. Я настаиваю на том, что это было без камер, а он: «Ну что ты мне рассказываешь, у тебя еще оператор в шапочке стоял вот здесь за штативом в какой-то красной рубашке. Еще тележка в этот момент проезжала мимо. Посмотрите, поройтесь». Я стоял на своем. Но когда мы приехали и пересмотрели это трехчасовое интервью, понял, что он слово в слово и в красках рассказал то, что действительно было. Только если я последние два месяца занимался только фильмом и больше ничем, он занимался целой страной. И при этом досконально помнит, что он говорил мне в интервью. Мне аж стало дурно, когда нашел этот фрагмент. А с одной из камер я еще увидел и красную рубашку на операторе, который его снимал. 

Как вы оцениваете последние пять лет в Крыму, на полуострове стало лучше? 

Стало. Если начать с политики, то Крым впервые обрел свою субъектность. До этого, как вы знаете, полуостров был автономией в составе унитарной Украины, что уже абсурд. Севастополь, как того хотели севастопольцы, вошел в Российскую Федерацию в качестве отдельного субъекта. Другой важный политический шаг – реабилитация крымских татар. Каждый украинский президент кормил народ этим обещанием еще с 90-х годов. Они пытались оставить рычаг влияния на крымских татар и вместо реабилитации очень часто поощряли всякие полуэкстремистские образования, якобы выражавшие интересы крымско-татарского населения. А на деле эти организации финансировались даже не Украиной, а далеко из-за рубежа. Сегодня крымские татары реабилитированы, узаконен ряд поселений на землях, которые Киев им не давал. И эти поселения теперь никак не мешают долгосрочным планам развития Крыма. К тому же там теперь появились электричество, вода, коммуникации. Крымско-татарский язык, как, кстати, и украинский, является наряду с русским официальным языком республики. Может, мне везет, но я не встречал в Крыму откровенно недовольных крымских татар. Если люди говорят о проблемах, то это уже точно никак не связано с их этнической принадлежностью. 

Однако нельзя отрицать, что многое на полуострове осталось запущенным… 

А это уже экономика. Конечно, в Крыму и сейчас остаются местечки, напоминающие какой-нибудь советский городок образца 1985 года. Ровно в те годы и прекратилось развитие Крыма. Когда денег в СССР уже не было, и когда заполыхала Перестройка. Но после 90-х годов Россия возобновила свое развитие, а Крымом так никто и не занимался. Если украинский частный капитал еще развивал бизнес в том же Киеве, Днепропетровске, Донецке, то все, что менялось в Крыму – это его ландшафт: варварски застраивались парки, резались заборами пляжи, дербанились на участки склоны и побережье. Все, что за украинский период появилось нового на полуострове – большие коттеджи местных олигархов, которые умудрялись отхватывать как территории советских санаториев, так и совершенно уникальные места, где растут краснокнижные реликтовые деревья. А вот на некоторые набережные сегодня вход запрещен, потому что там бетон осыпается, там опасно, можно провалиться и разбиться. В коммуникации и общественные зоны ни один олигарх не вкладывался. Конечно, за 5 лет невозможно исправить все, к чему не прикасались 30 лет. Но глобальная реставрация началась. Посмотрите, как, например, преобразилась Ялта! Трасса, которая свяжет запад Крыма с востоком, будет иметь федеральный статус. Я уж не говорю про мост, который теперь и физически, а не только духовно, пришил Крым к Родине. Это, конечно, сложнейшее инженерное сооружение. У меня, кстати, двухкилограммовый болт есть, мне вручили его в качестве сувенира. Один из 175 тысяч болтов, которые держат конструкции Крымского моста. Я спросил, когда мне его вручали: «Это не означает, что теперь что-то будет не закреплено?» Рабочий ответил, что все нормально: у них несколько тысяч в запасе, для подарков (смеётся). 

А с крымчанами вы общались, они что говорят? 

Мне очень нравится говорить с таксистами в Крыму. После часа поездки спрашиваешь: «Ну, ладно, это все хорошо, а что стало хуже?» – отвечают: «О, хуже стало то, что раньше превысил скорость, вышел из машины, отдал гаишнику десять гривен и едешь дальше. А теперь на дороге не берут, а по квитанции платишь в 10 раз больше. Возмущаются и люди, которые привыкли вести малый бизнес, давая взятки местным чиновникам. Они привыкли на протяжении более чем 20 лет работать без правил. Точнее, правилами они называли свои сокровенные знания, в каких кабинетах берут взятки и какие крыши спасут их от каких проверок или бандитов. С приходом России такой бизнес, конечно, посыпался. Но сейчас жители Крыма понимают, что если принять законные правила игры, то они тоже позволяют делать бизнес. Вот, что наглядно мешает Крыму развиваться – санкции и отсутствие иностранного туристического потока. Нет тех гигантских кораблей, которые могли бы, как раньше, пришвартоваться и в Керчи, и в Ялте, и в Севастополе, высадить толпы туристов. Отсутствие инвестиций, которые могли бы идти из Европы, конечно, тоже ощущается. Хотя это неполное отсутствие: все равно там есть и итальянский, и немецкий капитал, замаскированный так, чтобы не нести ответственность у себя на родине за бизнес в Крыму. 

На ваш взгляд, мы можем надеяться на примирение с Украиной в ближайшей перспективе? 

Конечно, можем. Я даже уверен, что оно наступит. Все сильно зависит от поведения украинской власти. Даже в борьбе на президентских выборах практически каждый кандидат построил свою кампанию на ненависти к России. Потому что это стало доминирующей идеей. Потому что, если убрать из риторики эту «российскую агрессию», объяснить народу его колоссальное обнищание будет нечем. Сейчас они что-то списывают на потерянный Крым, что-то на войну, якобы развязанную Россией на Донбассе. Удивительно: помните, когда падал челябинский метеорит, его засняли, кажется, 17 камер. Вот эти четыре секунды падения. При этом ни один российский военный, ни один танк за 5 лет войны на Донбассе так и не попал ни на одну камеру. 

Посмотрите на Грузию. Это страна, с которой у нас была настоящая война. Недолгая, но весьма жестокая. Но стоило всего лишь уйти Саакашвили, как туристический поток между Грузией и Россией стал восстанавливаться. 

Что нам тогда позволяет думать, что позиция власти изменится? 

Знаете, украинцы, даже раньше, чем мы, недавно перешли на цифровое телевидение. И случилось нечто. Чиновники решили построить бизнес на продаже цифровых приставок. А у людей и так денег нет. И народ стал покупать дешевые китайские тарелки. А они, как выяснилось, ловят все запрещенные российские телеканалы. Когда государство в очередной раз замерило «отношение общества к российской агрессии», оно с ужасом для себя обнаружило, что за два месяца просмотра российских телеканалов нелюбовь украинцев к русским снизилась на 35%. О чем это говорит? О том, что все искусственно. Когда-то в 2010-12 гг. я периодически по приглашению коллег преподавал украинским телеведущим в Киеве, и многие после занятий спрашивали: «Вот вы вечно хотите нам пророссийского президента. Какой бы наш президент вам понравился?» Я отвечал, что они ошибаются. Нам не нужен пророссийский президент на Украине, нам, как и вам, на Украине нужен самый что ни на есть проукраинский президент, потому что, если он будет мыслить интересами своей страны, для него будет совершенно очевидно: сотрудничество с Россией – залог благополучия Украины. Чем больше проукраинским он будет, тем сильнее мы будем дружить с украинцами. Взять того же президента Лукашенко. Он пророссийский? Он самый что ни на есть пробелорусский. А теперь посмотрите на отношения между белорусами и россиянами. Да, в политике и экономике есть трения, но в человеческих взаимоотношениях – безоблачное небо. Поэтому дружба с Россией – это естественное развитие Украины. А все естественное возвращается. Как только изменится сама риторика украинской власти, все вернется на свои места. Посмотрите на Грузию. Это страна, с которой у нас была настоящая война. Недолгая, но весьма жестокая. Но стоило всего лишь уйти Саакашвили, как туристический поток между Грузией и Россией стал восстанавливаться. На уровне политики и экономики могут оставаться проблемы, но на уровне народном – а нас, конечно, интересует народный уровень – воцаряются прежние любовь и спокойствие. С грузинами уже все хорошо. И с украинцами будет то же. 

Настало время созидать, потому что именно сейчас мы должны не огрызаться и говорить какому-нибудь Порошенко «сам дурак», а быть настолько мощными, сильными, великодушными и привлекательными, чтобы таким негодяям, как Порошенко, не верил собственный народ.

На форуме «Таврида» в 2015 году, выступая перед студентами, вы сказали: «Страна очнулась – теперь надо созидать. Наступило время перестать стесняться любить Родину и быть патриотичными». А как вы для себя понимаете слово «патриотизм»?

А именно так: когда не просто любишь родину, а созидаешь. Когда свои личные интересы ты не ставишь выше всего и выше всех. Когда способен на какое-то самопожертвование во имя своей страны и ее граждан. Когда для тебя совершенно очевидна боль людей, которые нуждается в защите, в восстановлении справедливости. Патриотизм для меня – совершенно естественная форма нормального существования. Это нечто очень светлое. 

А почему время любить Родину, по вашим словам, наступило только после присоединения Крыма? 

Безусловно, Крым разделил всю историю России на «до» и «после». Мы представить себе не могли, насколько изменятся условия существования России в мире и сколько появится желающих, откровенно желающих нам зла. Насколько все стрелы западной медиамашины, которая, безусловно, очень скоординировано работает, будут направлены на нас. Настало время созидать, потому что именно сейчас мы должны не огрызаться и говорить какому-нибудь Порошенко «сам дурак», а быть настолько мощными, сильными, великодушными и привлекательными, чтобы таким негодяям, как Порошенко, не верил собственный народ. У нас должна быть такая страна, чтобы в Россию приезжали тысячи туристов, а потом в соцсетях опровергали все эти штампы, которыми засоряют их головы местные медиа. И так должно быть всегда, а не только на Чемпионате мира. Это им на счастье наш Крым появился. 

Несмотря на то, что воссоединение Крыма с Россией стало причиной подъема патриотического духа в стране, нельзя отрицать, что это же послужило причиной раскола в российском обществе. Если большая часть населения поддерживает присоединение, даже спустя 5 лет остаются те, кто относится к нему отрицательно по ряду причин. Таких людей вы считаете патриотами? 

Я считаю таких людей недостаточно осведомленными. Они могут называть себя патриотичными и говорить: «Я патриот и именно поэтому считаю присоединение Крыма отрицательным явлением для России». А это тот самый штамп из методичек, при помощи которых обрабатываются мозги нашей молодежи. Там учат изящно разрушать страну, которая является их историческим конкурентом. В социальных сетях многие сообщества работают на подрыв нашей страны, причем существуют на совершенно конкретные гранты. И я не обвиняю в данный момент тех людей, которые повелись на такие провокации. Просто нужно понимать, что ты находишься в поле борьбы. Интернет России не принадлежит. Запад нас пугает, что очередные санкции доберутся и до интернета. Но они еще не захотят нам его отключать, потому что потеряют именно эти завоеванные головы, которые в частности против Крыма. На самом деле, людям нужно просто объяснять, почему ты не патриот, когда против присоединения. Нужно иногда вылезать из соцсетей в реальность. Можно ли считать нормальным, когда человек ходит только в театры и ненавидит кино? Нормально ли, когда человек принципиально не читает книг и не смотрит телевизор? Или когда он весь в книгах и понятия не имеет об интернете? Все подобные самоограничения сегодня любого сделают ограниченным. Это я к чему? Из соцсетей надо тоже иногда вылезать. В книгах, газетах и в телеке тоже много информации для развития. 

Например, многие отрицательно относятся к присоединению Крыма из-за появившихся вслед за ним санкций, ударивших по экономике России. 

Крым стал последней каплей в головах тех, кто вынашивал планы по санкциям. Если бы не Крым, было бы что-нибудь другое. Вспомните, первые санкции, которыми нам угрожали американцы, были против запрета гей-пропаганды среди несовершеннолетних. Россия сказала: пока людям не исполнится 18 лет, мы не будем мешать им определяться самостоятельно в собственной ориентации. Это было в 2014 году во время проведения Олимпиады в Сочи. И нам уже объявили о санкциях. Из-за запрета гей-пропаганды в детских садах и школах, вы слышите? Не смешно? Это им на счастье наш Крым появился. Они хотя бы нашли, в связи с чем могут объявлять нам настоящие санкции. Истинный же их смысл в том, чтобы замедлить развитие России, угрожающей гегемонии Запада. Так что не было бы Крыма, санкций было бы столько же и бесплатно. А так зато есть Крым. (улыбается).

Это все равно, что рассуждать: а мы не будем рожать второго ребенка, потому что первого не прокормим! Всегда прокормите, это будет такой же родной и любимый ребенок! 

Также есть те, кто отрицательно относятся к присоединению Крыма из-за того, что сейчас государство вкладывает в него огромные средства вместо развития других регионов. 

Давайте вспомним стройки, которыми гордилась вся страна. Остров Русский во Владивостоке, Казань, Сочи… И все это пригодилось. Даже сочинские объекты, как ни кричали противники Олимпиады, не понимающие, куда мы тратим деньги. Теперь мы знаем, куда. У нас есть школа «Сириус», детское дзюдо, технопарки, гигантские кластеры молодых ученых. Задействовано все. И все работает. Как можно критиковать Крымский мост и трату денег на инфраструктурные проекты? А если тратить не на развитие России, то тогда на что? 

Но это же неравномерное распределение средств. Крым получил на один мост 200 с лишним миллиардов рублей. Это же огромная сумма. 

Ну, во-первых, мост получил не только Крым, но и вся страна. Во-вторых, это все окупится. Развитие инфраструктуры отражается на экономике так, как ничто другое. А если говорить о субсидиях именно для Крыма, то, предположим, это действительно больше, чем сегодня получает Костромская область. Но разве можно измерить деньгами прибавление двух миллионов наших граждан и двух субъектов федерации? Это все равно, что рассуждать: а мы не будем рожать второго ребенка, потому что первого не прокормим! Всегда прокормите, это будет такой же родной и любимый ребенок! Должно ли государство помогать? Должно. И вашему второму ребенку, и 84 и 85 субъекту федерации. 

Я как отец шестнадцатилетней дочери знаю: если я только попробую недоговорить ей что-то, просто недоговорить, не соврать, на меня обрушится шквал упреков. Нужно быть предельно честным. Только тогда получишь адекватный ответ и добьешься взаимопонимания. 

Возможно, в сознании людей еще не укрепилась мысль о том, что Крым – такой же субъект Российской Федерации…

Но ведь перед тем, как провести референдум в Крыму, ВЦИОМ провел глобальный опрос общественного мнения по России, и отношение россиян к воссоединению с Крымом практически повторило те цифры, что были в Крыму на референдуме. Меньше 87% ЗА присоединение не было ни в одном регионе. Если взять колеблющиеся 5-13% – это как раз те люди, которые сегодня в соцсетях ощущают себя большинством в России. Но это не большинство. 

А как вам кажется, вы хорошо ведете борьбу в интернете с «непатриотами»? 

Конечно, нет. Потому что сначала мы, журналисты, сильно недооценивали соцсети как площадку для распространения контента. Их нельзя и сильно переоценивать, потому что для подавляющего большинства населения страны соцсети не являются главным источником информации. Но была недооценка того, какими темпами будут развиваться интернет-площадки. Сейчас понимание есть. Конечно, идет работа. Не с точки зрения «мы сейчас устроим вам контратаку», ни в коем случае. Просто нужно и в соцсетях быть более точными, правдивыми и профессиональными. Надо создавать тот контент, который сегодня востребован молодежью. И быть откровенными. Потому что молодежь не терпит фальши. Я как отец шестнадцатилетней дочери знаю: если я только попробую недоговорить ей что-то, просто недоговорить, не соврать, на меня обрушится шквал упреков. Нужно быть предельно честным. Только тогда получишь адекватный ответ и добьешься взаимопонимания.

Спустя 5 лет после воссоединения вы можете дать четкий ответ на вопрос: что было бы, если бы мы не присоединили Крым? 

Конечно, вариант мягкий – мы бы потеряли базу в Севастополе, а весь Крым стал бы площадкой НАТО, планы уже были. Глобальный диспаритет в военных силах на Черном море привел бы в России либо к страшной гонке вооружений в желании вернуть этот паритет, либо к сдаче наших других территорий, аппетит на которые вырос бы у наших партнеров моментально. Как результат – мог быть распад России. Вариант жесткий и более вероятный: мы бы получили огромную войну, в которую уже не смогли бы не вступить. Войну на той территории, где в 2014 году находилось 22 тысячи личного состава ВСУ и немногим меньше – российских военных Черноморского флота. Донбасс показал нам, как наказывают население, которое не хочет жить по правилам украинских националистов. Это была бы страшная война. В сакральный для русских Крым поехали бы воевать десятки и десятки тысяч российских добровольцев. Результатом бы стали неисчислимые жертвы простых людей с обеих сторон. Выбирайте. Теперь понимаете, что это счастье, что 5 лет назад был выбран третий вариант?