Можно ли было предвидеть недавний церковный раскол еще в начале 90-х годов, когда уже лишенный сана Филарет начал требовать для Украинской церкви автокефалии?

И да, и нет. Собственно, прецедент уже возник, и было понятно, что эта рана так просто не затянется. Можно ли было предвидеть, что раскольническая структура Филарета будет и дальше предпринимать попытки легализации и вхождения в общую православную семью? Конечно, они сразу и начали эти попытки осуществлять, причем регулярно, при поддержке украинских властей и всегда через Константинополь. Но каждый раз их отправляли восвояси. Изменилось лишь то, что в апреле 2018 года патриарх Варфоломей, получивший от Порошенко и раскольников очередную просьбу, внезапно сказал: «А я ее рассмотрю!». И та самая власть, что несла лозунг «Независимой Украине – независимая церковь», теперь ликует, ведь они под этим лозунгом понимали и понимают, что Украинская церковь якобы зависима от Москвы. Мы с такой трактовкой совершенно не согласны, так как это не соответствует реальности.

Как и не согласны с решением патриарха Константинопольского. Что вы предприняли, когда узнали о решении патриарха Варфоломея?

В рамках двусторонних отношений с поместными православными церквями до каждой была доведена наша позиция с разъяснениями: что произошло, почему и с какими последствиями. Точно так же случилось, к примеру, в 1990-х, когда Филарета сначала запретили в служении, потом лишили сана, а затем предали анафеме: мы задокументировали эти шаги и уведомили остальных о нашем решении. И с ним тогда все согласились.

А помимо информирования у РПЦ есть же какие-то рычаги влияния, на которые можно надавить и получить результат, отклик?

Так он когда-то и был, отклик. Патриарх Варфоломей многократно отвечал на наши письма, писал, что понимает и признает нашу позицию. И раскольникам, и даже украинским президентам столь же многократно высылал письма с отказом. Им говорили: «У вас уже есть церковь и есть митрополит». Все изменилось лишь в апреле прошлого года.

Но почему тогда Варфоломей внезапно сказал «да»?

Несколько факторов. Первый – американский. Он, если так можно сказать, двусоставен. Одна его часть состоит в том, что из пяти миллионов человек паствы, что декларирует Константинополь, чуть больше половины принадлежит к диаспоре в США. То есть именно ресурсы из США – финансовые, человеческие и прочие – представляют собой основную опору Фанара [исторический район в Константинополе, на южной стороне Золотого Рога, где расположена резиденция Константинопольского патриарха; используется как синоним Константинопольского Патриархата – прим.ред.]. Вторая составляющая – политическая. Многие американские политики открыто говорили, что будут поддерживать процесс, начатый Петром Порошенко и патриархом Варфоломеем на Украине. И естественно в этой ситуации нельзя исключать контакты Константинополя с американской паствой. Тем более, тот же «патриарх» Филарет ездил в Штаты и просил – просил! – поставлять летальное оружие на Украину, чтобы разбомбить Донбасс. Хотя, собственно, какой «патриарх» – такие и просьбы…

А какой второй фактор?

Это вопрос об автокефалии. Что это такое? Самая близкая аналогия – государственный суверенитет. Сейчас вопросы, связанные с суверенитетом, решаются в том числе при помощи международного права. Но прямого аналога международному праву в современных межцерковных отношениях нет. Есть древние каноны, но они не описывают все нюансы современной ситуации, к тому же часто возникают проблемы с трактовкой тех или иных канонических тезисов. В православном мире сегодня нет одинакового понимания автокефалии в двух аспектах: нет детализированного, универсального определения и нет понимания того, как эта автокефалия должна обретаться церквями. Позиция Константинополя здесь такова, что только они могут представлять автокефалию, поскольку именно Константинополь был для многих исторической «матерью»-церковью.

И другие поместные церкви это исключительное право оспаривают?

По-разному. Мы апеллируем к тому, чтобы первоначальное решение принимала мать-церковь, так сказать, действующая, а не историческая (для Украины – это Русская Церковь), а потом было бы соборное, то есть совместное подтверждение других церквей. Другое дело, что в ситуации с Украиной наша каноническая церковь ни с какими просьбами не обращалась. При этом, в современной ситуации, несмотря на всю сложность трактовок древних канонов, существует одно незыблемое правило – нерушимость границ канонической территории. И всякий раз, когда украинские политики или Филарет обращались к Константинополю, то получали один ответ: «Украина – это каноническая территория Русской церкви». Сейчас патриарх Варфоломей впервые за всю историю Церкви создал такой прецедент: отказавшись от своих же слов, он фактически узаконил раскольническую структуру на канонической территории другой – самой большой и могучей – церкви. Именно поэтому его действия не находят поддержки в православном мире: все понимают, что Константинополь нарушил непреложное правило. Они сидят и думают: «А кто следующий? Если он с Русской церковью так поступает, то что он будет делать с другими?»

А разве у патриарха Варфоломея нет права отменить документ своих предшественников от 1686 года?

А разве можно отменять исторические решения? Как Вы себе это представляете? Это почти то же самое, как если бы мы сказали американцам – отдавайте Аляску обратно, мы отменяем наш договор! Кроме того, в том документе ничего не говорится о возможном возврате Киевской митрополии под крыло Константинополя. Ведь что тогда произошло? После 200 лет пребывания в составе Константинопольского патриархата Киевская митрополия вернулась обратно к Русской церкви. Если вкратце, то само разделение было связано с политическими процессами на Руси и кровопролитными войнами, но не будем об этом. Сама «отмена» документа 1686 года доказывает, что в самом тексте они не нашли никаких оснований для подтверждения своей правоты, иначе зачем было его отменять?

Но Церковь же опирается на древние каноны.

На каноны! А Варфоломей и Филарет не про каноны говорят. Каноны – это древние правила, выработанные в первые века. Условно говоря, это как римское право, которое является основой большинства национальных правовых систем Европы. А что в XVII веке? Это не канон, а просто письмо патриарха Константинопольского патриарху Московскому, где первый говорит: «Вот, мы вам Киевскую митрополию возвращаем». Именно возвращаем! Если между Церквями накопилось так много противоречий, то почему они так и остаются в подвешенном состоянии? Нет, почему же? Наоборот, они решаются, хотя сейчас этот процесс несколько замедлился в связи со сложившейся ситуацией. Вот вам пример: в 1968 году начался Всеправославный процесс – серия совещаний и обсуждений насущных церковных вопросов мирового масштаба, решения которых предполагалось окончательно утвердить на грядущем Всеправославном соборе, который состоялся на Крите в 2016 году. Однако Русская церковь туда не прибыла, как и три другие поместные церкви, отчего Собор не имел статуса Всеправославного. Многие, кстати, считают, что это событие стало третьим фактором, который склонил Варфоломея принять такое решение относительно Украины.

Есть ли вероятность, что подобные расколы произойдут в ближайшем будущем?

Не хотелось бы, конечно. Но вот ситуация в Сербии, к примеру. Там уже долгое время существует раскол, и патриарх Константинопольский даже принял к рассмотрению запрос самопровозглашенной раскольнической структуры – Македонской православной церкви. Собственно, потому сербы и выступили жестче всех относительно ситуации на Украине.

Выходит, инцидент с Украиной далеко не единственный?

Именно. И наша позиция по вопросу Украины сейчас очень проста: мы готовы идти на диалог, готовы к всестороннему обсуждению, а Константинополь беседовать отказывается. Кстати, похожая ситуация была и во время подготовки к Собору на Крите. Когда стало понятно, что антиохийцы, болгары и грузины никуда не поедут, наш Синод отправил на Фанар письмо: было еще время до Собора, чтобы разрешить ситуацию. Но наше предложение не было принято. А затем Русскую церковь еще и объявили ответственной за то, что несколько церквей не приехали на Крит.

Из-за чего РПЦ не приняла участия в Соборе на Крите? Из-за разыгравшихся политических амбиций патриарха Варфоломея?

Именно потому, что он по факту уже не мог быть Всеправославным, так как несколько церквей отказались ехать. Но ведь идея была именно в том, чтобы провести Всеправославный собор! А насчет амбиций… В Церкви нет такого понятия, как политика. Возможно, там сыграли свою роль простые человеческие желания, ведь Крит должен был стать самым важным событием патриаршества Варфоломея – первый за почти тысячу лет Всеправославный Собор.

Говоря про религию и политику: как вы можете прокомментировать тезис, что религия политизируется на постсоветском пространстве?

Если вы под политизацией религии понимаете использование политическими силами религиозной темы, то здесь можно согласиться. Только вот что в этом нового? Даже в СССР религию использовали. Но если под политизацией понимать то, что сами религиозные структуры начинают заниматься политикой, то я с этим, конечно же, не соглашусь. Церковь таким не занимается. Если бы мы боролись за политическую власть, – интересно, кстати, что это вообще не приходит в голову нашим критикам, – то у нас бы были намного более сложные и проблемные отношения с государством.

А как складываются отношения сейчас?

В нынешней ситуации Русская церковь действительно независима от государства. Полагаю, что такого не было в истории церкви с X века! Церковь сейчас самостоятельно решает свои вопросы: она не то, что советов, она даже указаний сверху не принимает. Последний свежий пример – президент Путин не поздравил Владимира Зеленского с победой на президентских выборах. А патриарх поздравил. Где все эти тучи журналистов, почему они не говорят об этом? Притом что Дмитрий Песков четко сказал: «Поздравлять еще не за что». Вот вам, пожалуйста, разница позиций.

Но ведь и такой ход можно трактовать по-разному. А как его можно еще трактовать?

Это простая ситуация. Украина – наша каноническая территория. 73 процента пришедших на избирательные участки голосовали за Зеленского, выразили ему доверие. Это во многом – прихожане нашей Церкви. Как патриарх может его не поздравить? С моей точки зрения, патриарх в том письме дает новому президенту своеобразный наказ, отметив, что перед ним стоит историческая задача, и выразив надежду на завершение гонений на церковь. В чем тут можно патриарха упрекнуть? Не понимаю.

И все же, разве религия и политика сейчас не существуют в симбиозе?

Понимаете, очевидной приметой времени является переплетение религиозного и политического. Это довольно серьезная тенденция, и она с каждым днем лишь усиливается: меня лично теперь гораздо чаще привлекают к участию в различных политических конференциях и собраниях, к обсуждению каких-то проблемных вопросов. Недавно вот меня приглашали на встречу в рамках работы Совета по внешней и оборонной политике. И туда приезжала группа молодых европейских политиков, экспертов и журналистов, которые хотели обсудить тему Украины и религиозного фактора. Ведь религия, по своей сути, никогда не была только частным делом. Интимным, глубинным – безусловно. Но не частным. Слово «литургия» переводится как «общее дело», потому что люди собираются вместе и свершают богослужение. А религии так вообще создавали целые культуры, страны и нации.