«В прошлом году в Таджикистане я занималась со старшими классами, ребятами, которым по 16-17 лет. Мне тогда было 19. Во время занятий я поняла, что у нас много общего: мы слушаем и читаем почти одно и то же. Я даже сейчас продолжаю общаться со своими учениками. Могу спросить у них совета, они – у меня», – рассказывает Инна Бондаренко, студентка 3 курса МО, посол русского языка.

Еще в школьное время Инне нравилось преподавать. На Дне учителя она брала себе по пять классов в день, чтобы выложиться по максимуму. Когда девушка поступила в МГИМО, ей дали арабский язык: «У меня папа – араб, но я никогда не учила этот язык. В детстве в семье много говорили про палестино-израильский конфликт, про палестинских беженцев, поэтому я решила, что хочу поучаствовать в решении этого конфликта. Хочу работать с перемещенными лицами, делать что-то практичное, приближенное к жизни, видеть результат, а не просто стоять за трибуной и делать важные заявления». Программа «Послы русского языка» помогла Инне приблизиться к своей цели: «Конечно, это не гуманитарная помощь, а возможность поддержать ребят, которые хотят учить русский. А для меня – реализовать себя как преподавателя».

За время участия Инне уже удалось побывать в качестве посла в Узбекистане и Таджикистане. «Если в Узбекистане мы были немного «в новиночку» (в Узбекистане программа реализуется впервые), работать было сложнее, то в Таджикистане нас встречали с распростертыми объятиями: там мы проводили занятия уже не в первый раз, дети нас знали, отношения были налажены», – делится Инна.

Студентка рассказывает, что в таджикских школах учеников делят на два сектора: таджикский и русский. В первом все предметы преподаются на таджикском, во втором – на русском. При этом в русском секторе дети просто идеально говорят по-русски. В таджикском хуже. Конечно, во многом это зависит от родителей. Они решают, на каком языке общаться с ребенком дома, в какой сектор отправить его учиться.

«При этом русский сектор, по нашим впечатлениям, считается более привилегированным, – рассказывает Инна. – У многих расчет на то, что потом ребенок сможет поехать учиться в Россию. Российское образование более престижное, с ним повышается вероятность успешного трудоустройства. Причем речь идет не только о Москве, но и о регионах. Другая причина в том, что главный пласт информации в любой сфере от физики и химии до литературы и истории существует в основном на русском языке. В этом плане таджикский пока слаб. Вот как я, например, чтобы написать научную статью про «Арабскую весну», конечно, могу найти 2-3 источника на арабском, но, скорее всего, воспользуюсь английскими источниками, потому что они написаны в более сильных аналитических центрах США, Великобритании. Вот с русским то же самое. В данном случае язык – это доступ к знаниям».

Отчасти поэтому Инна предпочитает работать с детьми постарше, так как они более мотивированы, понимают, зачем им нужен русский язык: «Когда мы проводим занятия в старшем классе, где школьники хорошо знают русский, мы можем взять в качестве темы урока, например, «Метель» Пушкина. В первый день мы читаем, обсуждаем произведение, можем про Пушкина поговорить, хотя, как правило, ребята много знают про него, иногда даже больше, чем мы. Во второй день мы можем уже разыгрывать сценку по рассказу».

О России и русской культуре, по словам Инны, школьники знают действительно много: «В Узбекистане мы как-то проводили урок-знакомство, на котором обычно рассказываем про Россию, ее главные достопримечательности и интересные места. Выступаем перед 9 классом, говорим про Храм Василия Блаженного, тут встает мальчик и на чисто русском языке начинает: «Я как представитель армянской диаспоры хотел сказать…» – и стал дополнять наш рассказ, просто «бомбить» нас историческими фактами. Мы были в шоке, не могли понять, откуда он так хорошо знают историю».

Но Инна сама и отвечает на этот вопрос. Во время экспедиций она обратила внимание, что в этих учебных заведениях есть очень хорошие учителя еще той, советской школы, «закалки». «В Узбекистане с нами работала учительница то ли из России, то ли из Украины. Во времена СССР она не жила в Узбекистане, переехала туда уже позже. Она очень любит русскую литературу и прекрасно разбирается в ней – это преподаватель высшего класса. И эту любовь к русской литературе и культуре она прививает своим детям».

Конечно, большой вопрос, как будет меняться отношение постсоветских стран к русской культуре и русскому языку, когда таких учителей не будет. Инна комментирует: «Много зависит от политики постсоветских республик. Допустим, в Туркменистане или странах Балтии все идет к тому, чтобы русский использовался в наименьшей степени. В Таджикистане и Узбекистане гораздо больше надежды, что русский язык не будет забыт». «В общении с детьми чувствуется, что у наших стран есть общее прошлое. Однако со временем сходств становится все меньше, различий – больше, и в этом плане русский язык, на мой взгляд, играет огромную роль в наших взаимоотношениях. Я бы сказала, что «Послы русского языка» иногда нужны больше нам, чем детям. Это что-то вроде мягкой силы, проявляющейся хотя бы в том, что после наших занятий многие ребята, оканчивая школу, идут в лингвистические вузы, чтобы потом самим преподавать русский язык. Более того, программа расширяется. Послы уже посетили такие страны, как Перу, Португалия, Бахрейн, Турция. Государства, в которых русскоязычного населения гораздо меньше, но в них есть спрос на русский язык», – рассказывает Инна. О своем будущем в «Послах» девушка говорит просто: «Мне очень нравится программа, и я буду в ней участвовать, пока есть возможность. Примечательно то, что мы можем быть послами только до 30 лет.

Возможно, организаторы хотят сохранить образ молодого волонтера. Выбирая страну для экспедиции, я стараюсь брать те, в которые сложно поехать самой. Билеты в тот же Узбекистан или Таджикистан очень дорого стоят, да и это не такие популярные туристические направления. Самые желанные страны для посещения – наверное, Кыргызстан, Армения, Азербайджан… А так, как говорится: «Куда партия скажет»». Возможно, навык преподавания русского языка пригодится Инне не только в этом проекте: «Если я буду работать с беженцами и перемещенными лицами в России, с русским языком придется работать тоже. В нашей стране много приезжих, например, с Ближнего востока, которым нужно учить язык. Я бы могла помочь им в этом».