Я родился 18 ноября 1926 года в селе Рождествено Скопинского района Рязанской области в крестьянской семье. Работать пришлось с малых лет, но при этом я всегда находил время для чтения, которым особенно стал увлекаться в подростковом возрасте. Мне даже удалось собрать приличную домашнюю библиотеку. Семья у нас была дружная и сплоченная, хотя с 6 лет я жил без отца, который умер в 1932 году от тяжелой болезни. Учеба в школе мне давалась легко. В 1940 году поступил в строительный техникум Главвоенстроя Наркомата обороны СССР, преодолев конкурс в десять человек на одно место.

Начавшаяся Великая Отечественная война резко все поменяла в жизни моей семьи: старших братьев призвали в армию, а я был вынужден прервать учебу, чтобы помогать стране и семье. Все взрослые мужчины ушли на фронт, и я стал работать в колхозе: пахал землю, косил траву, сеял пшеницу и рожь, работал помощником комбайнера. В сентябре 1941 года я был направлен на трудовой фронт, на лесозаготовки в Чучковский район Рязанской области. Работа была тяжелой: распиливали деревья, которые приходилось отвозить на станцию Назаровка. Этот лесоматериал использовали для строительства оборонительных рубежей под Москвой или топили им паровозы, когда не хватало угля. Я проработал на лесозаготовках до апреля 1942 года.

В ноябре 1943 года в 17-летнем возрасте я был призван в ряды Красной Армии и эшелоном направлен на Дальний Восток, в город Спасск-Дальний. По прибытии нас распределили по частям, я попал в 1647-й зенитно-артиллерийский полк РГК 35-й Армии. В нашем полку военнослужащие были в основном 1939 года призыва, то есть в 1941 году они должны были демобилизоваться, но началась война, и они все остались служить. Дисциплина была строжайшая. Но старослужащие нас опекали, как младших братьев, ведь нам было всего по 17-18 лет. Где-то, если были трудные работы, они нам говорили: «Ребята, ребята, мы это сами сделаем, идите!». Даже помогали подшивать воротнички! Понятия «дедовщина» у нас не было, к нам было самое доброе отношение.

Жажда новых знаний и желание победить врага заставляли нас, молодых солдат, тщательно изучать уставы и усердно заниматься строевой подготовкой. В результате через несколько месяцев я стал командиром орудия и первым из нашей роты получил нагрудный знак «Отличник ПВО».

У нас в полку было 4 батареи с 37-мм орудиями образца 1939 года и 4 роты 12.7-мм пулеметов ДШК. Я был командиром одного из расчетов 37-мм орудия. Во время службы мы защищали станцию Евгеньевка в Спасске-Дальнем, наш взвод располагался прямо у станции. Время службы было трудное. Мы считали, что Япония может напасть на нас в любой момент, несмотря на пакт о нейтралитете между СССР и Японией. Мы тщательно изучали противника: готовились к отражению вражеских налетов, изучали самолеты по альбомам. Среди личного состава часто проводили интересный тест: показывали крыло самолета, а мы должны были назвать все тактико-технические характеристики, включая высоту полета. Ежедневная подготовка продолжалась до августа 1945 года. За неделю до начала боев наш полк вышел на исходные боевые позиции на противоположном от японцев склоне сопки «Орлиная», находившейся в полукилометре от пограничной реки Уссури. Мы вошли в состав 1-го Дальневосточного фронта. При этом командиры ограничили нас в передвижениях, чтобы позиции полка не были демаскированы японцами.

Чтобы выйти к этой сопке нам пришлось преодолеть трудный многокилометровый путь через топкие болота. Но самое страшное – это мошки. Из-за бесчисленного количества роев этих насекомых не было видно даже солнца! Приходилось мазать лицо кремом и носить маски.

В ночь с 8 на 9 августа 1945 года начались боевые действия против Японии. На нашем направлении война началась массированными бомбардировками советской авиацией японских оборонительных сооружений и прилегающей к ней территории. Одновременно прогремели залпы артиллерийских орудий. Канонада была такой силы, что вся земля дрожала. После этого в бой отправилась «царица полей» –  пехота – и с громким криком «Ура!» форсировала реку Уссури, сходу начала громить противника. Мы, зенитчики, охраняли небо от японских самолетов и прикрывали наши пехотные части. Это было непросто: японцы сражались очень умело и самоотверженно.

В Квантунской армии, против которой нам пришлось сражаться, было больше снайперов. Их мишенью были не только офицеры, в которых они стреляли в первую очередь, но и простые солдаты. Всегда приходилось быть на чеку. Запомнился мне и Большой Хинган. Мы шли по очень узкому ущелью, с двух сторон от которого располагались высокие скалы. Нас можно было легко застать в врасплох, если бы японцы попытались атаковать нас, но обошлось без происшествий.

Когда наша часть вступила на территорию Манчжурии, то все поселки и деревни были пустыми. Ни одного человека не было в населенных пунктах! Оказалось, что до нашего прихода японцы вели пропаганду, говоря, что «коммунисты» будут расстреливать мирное население, поэтому все и ушли в леса. Только через несколько дней начали появляться старики, потом и остальные жители. На китайское население было страшно смотреть. Я не мог представить себе, как японцы их замучили до такого состояния. Это были кости, обтянутые кожей. Одежда – сплошные лохмотья. Мы были очень поражены, отдавали населению свой паек. Помогали им всем и во всем. Жизнь потихоньку стала возвращаться в нормальное, мирное русло. В Манчжурии питались местной едой: чумизой, сорго и японскими консервами с неприятным запахом, которые мы могли есть только с луком.

После окончания войны полк возвратился на территорию СССР и был дислоцирован в районе станции Раздольное на Дальнем Востоке. Позднее мне пришлось проходить службу в Монгольской Народной Республике, а заканчивать ее на острове Кунашир. Военнослужащие рядового и сержантского состава 1943 года призыва подлежали демобилизации в 1950 году, однако она нас не коснулась. Нам сообщили, что из-за отсутствия морского транспорта вывезти нас с острова не представляется возможным и нам какое-то время еще придется здесь послужить. Но мы были так воспитаны, что никто даже не возразил. Раз приказ такой, значит еще год отслужим. И только случай помог мне и моим двум сослуживцам в 1951 году выбраться с острова. Однажды на рейде остановилось советское грузовое-пассажирское судно. Сошедшие на берег матросы по нашей просьбе согласились взять нас ночью на судно, но так, чтобы не заметил капитан. С выходом в открытый океан капитан уже ничего не сможет сделать и будет вынужден доставить нас во Владивосток. Оформив в штабе все необходимые для демобилизации документы, мы тайно подъехали на лодке к кораблю. Посветили фонарями, матросы сбросили веревки и забрали наши вещи. В тот момент в голове промелькнула мысль: «Вещи наши взяли, а возьмут нас-то или нет?». Но все прошло благополучно, нас посадили в трюм и сказали не высовываться из него. Через 10 суток мы были во Владивостоке. В городском военкомате получили билет до Москвы и талоны на питание. Сели в вагон. Запомнилось, что перед каждым отправлением поезда торжественно играл оркестр... В душе осталось очень приятное чувство!

Вернувшись, работал на заводе счетно-аналитических машин в Рязани в должности начальника одного из отделов. Восстановил прерванную войной учебу в вечерней средней школе, которую удалось окончить за два года, причем немного не дотянул до серебряной медали. В 1952 году женился на любимой девушке – Валентине Михайловне, с которой душа в душу прожили 50 лет и воспитали дочь и сына.

В один из дней, когда я еще проходил службу в армии, мне на глаза попалась газета, где было размещено объявление, что Институт международных отношений Министерства иностранных дел СССР приглашает абитуриентов. Я улыбнулся, подумал, что вряд ли у меня получится туда попасть. Но после окончания учебы вспомнил про эту заметку и задумал поездку в Москву. У меня была большая тяга к учебе, и я интересовался политикой. Эти факты сыграли ключевую роль. Летом 1954 года я сдал экзамены. Получил «тройку» по немецкому, но по остальным предметам только «пятерки». Это позволило мне набрать 23 балла, которые являлись проходными. Через два дня вывесили список зачисленных. Я увидел свою фамилию и поехал на завод. Моим непосредственным начальником был только директор завода, он спросил меня: «Ну, кто ты, Леденев, человек или студент?» Я говорю: «Студент». Отпустил меня с добрым словом.

Зимнюю сессию сдавал на пятерку, на повышенную стипендию, а летнюю закрывал с четверкой по языку. Вот как-то не получалось у меня на пять язык летом сдать. Учеба мне легко давалась, но я и занимался хорошо. Потом на пятом курсе пришел работник из управления кадров МИДа, побеседовал со мной насчет работы в министерстве. В результате после окончания учебы я был направлен на работу в отдел Латиноамериканских стран (ОЛАС). В 1960-1962 годах работал в Аргентине стажером, затем в Бразилии в должности атташе консульского отдела посольства. В 1964-1967 трудился в ОЛАС третьим секретарем, в 1967-1971 годах снова работал в Бразилии уже в должности второго секретаря посольства СССР. В 1972 году окончил курсы усовершенствования руководящих дипломатических кадров при Дипломатической Академии МИД СССР. По окончании направлен в должности первого секретаря в Уругвай. В 1976-1982 годах – первый секретарь, советник Управления кадров МИД СССР. В 1982-1988 годах – советник-посланник, временный поверенный в делах СССР в Венесуэле. С 1988 года в отставке.

Молодому поколению хочу пожелать любить Родину! Когда я воевал, так я защищал свою Родину, свою Отчизну, свою семью! И молодое поколение должно быть, в первую очередь, дисциплинированным, помнить о подвиге своих дедов и прадедов. Живите хорошей жизнью!