Когда наблюдения значат больше сверхзакрытых документов

В годы Великой Отечественной войны многократно возросла ответственность, возложенная на советских дипломатических работников. Перед ними стояла задача не допустить, чтобы у гитлеровской Германии появились новые союзники.

Каждый день в советском посольстве в Турции велась работа по сбору и передаче информации. Сергей Виноградов, Чрезвычайный и Полномочный Посол СССР в Турции, ежедневно в 10.00 и в 17.00 заслушивал информацию, «полученную от легальных источников и агентуры, кратко суммировал то, что необходимо доложить в Центр, и то, что необходимо проверить, а затем сообщал о новых задачах, полученных из Центра. Затем он быстро составлял телеграфные донесения... И так все четыре года тяжелой войны». В самой Турции были сильны прогерманские настроения, и некоторые историки полагают, что турецкое правительство планировало вступить в войну на стороне держав Оси после разгрома советских войск под Сталинградом.

Со Сталинградской битвой связан ключевой эпизод дипломатической карьеры Сергея Виноградова. Осенью 1942 года, когда положение на фронтах было особенно тяжелым, дипломат без объяснения причин был срочно вызван в Москву. Разговор с Главнокомандующим состоялся на подмосковной госдаче. «…Войдя в комнату, он оказался перед И.В. Сталиным… Поздоровался. В ответ услышал слова Сталина: "Налить послу водки!" … Виноградов выпил. Конечно, за здоровье Сталина». Тот задал только один вопрос: начнет ли Турция войну против СССР? Дипломат дал однозначный ответ: «Нет, товарищ Сталин, не начнет». «Хорошо, посол, возвращайся в Анкару, – сказал на это Сталин, – Но помни, какую ответственность ты на себя взял». История не терпит сослагательного наклонения, но, ошибись тогда Виноградов в своих расчетах, переломная битва могла бы окончиться поражением. Ведь именно после этого разговора советские войска, дислоцировавшиеся на границе с Турцией, были переброшены под Сталинград, а защита границы была временно ослаблена.

«Это было выводом из всех моих наблюдений за настроениями в Турции и в ее руководстве. Порою это значит больше, чем знакомство с какими-либо сверхзакрытыми документами…», – вспоминал он. Личным распоряжением Сталина Виноградов был награжден высшим орденом СССР – орденом Ленина.

Турция, не вступившая в войну на стороне Гитлера, – не единственный пример блестяще выполненной работы советских дипломатов. Благодаря легендарной Александре Коллонтай, первой женщине-послу Советского Союза, Швеция воздержалась от борьбы против СССР во время Советско-финской войны (1939 – 1940 годов).

Начать карьеру дипломата в 1922 году Александре Михайловне помогли связи с европейским социалистическим движением, опыт работы в Международном женском секретариате при Коминтерне и блестящее знание иностранных языков: она свободно владела английским, немецким, французским, финским, норвежским и шведским. Такому небывалому успеху может позавидовать любая женщина, стремящаяся показать себя на международной арене: в 1922 – 1926, 1927 – 1930 годах Коллонтай представляла интересы советского государства в Норвегии, совмещая пост с поручениями в торговом представительстве в Швеции. Она способствовала политическому признанию СССР.

С 1930 года Александра Михайловна – полпред в Швеции, а с 1944 – первая женщина-посол в истории СССР. С 1934 по 1939 год она была членом советской делегации в Лиге Наций. Александра Михайловна по долгу службы налаживала контакты со странами и во время советско-финской войны, и в период Великой Отечественной. Самой важной задачей, которая стояла перед этой сильной женщиной, была нейтрализация влияния фашисткой Германии в Скандинавии. Де-факто, Коллонтай руководила почти всей дипломатической работой в этом регионе. В своем дневнике Александра Михайловна писала: «По мере продвижения Красной армии наши требования в отношении Финляндии становились тверже и непоколебимее, что вполне естественно в таких случаях».

Она вела секретные переговоры с представителями финского правительства, что позволило закончить войну с Финляндией в 1944 году и перебросить войска на главный театр военных действий – против гитлеровской Германии. К сожалению, в год Великой победы Александру Михайловну настиг инсульт, отказали левая рука и нога, поэтому дипломатическая карьера Коллонтай закончилась. Она вернулась в Москву, оставшись в роли советника МИД СССР.

«Готов выполнить любое поручение»

Как человек относится к своей Родине? Что для него значат понятия чести и гражданского долга? Готов ли он пожертвовать собой во имя Отечества? Все это проверяет война, обнажая подлинную сущность человека.

«Ну что ж, обстановка такова, что есть только один выход. Идет война. Передайте, что готов выполнить любое поручение», – такими словами встретил советский дипломат Максим Литвинов свое назначение в 1941 году заместителем народного комиссара иностранных дел и послом Советского Союза в США.

В 1939 году Максим Литвинов был снят с поста наркома по иностранным делам СССР. Вячеслав Молотов заявил: «Литвинов не обеспечил проведения партийной линии в наркомате в вопросе о подборе и воспитании кадров, <…> держался за ряд чуждых и враждебных партии и советскому государству людей».

Пару лет бывший нарком заведовал международным отделом в газете «Труд». Однако уже в первые дни войны стало ясно, что СССР нуждается в дипломатическом таланте Максима Максимовича. Сталин вызвал Литвинова в Кремль для переговоров с иностранными представителями. Дипломат прибыл на задание в толстовке: к этому предмету гардероба он успел привыкнуть за два года в отставке. На вопрос Иосифа Виссарионовича, почему тот не в чёрном костюме, Литвинов ответил предельно кратко: «Моль съела».

Следующие несколько месяцев он работал в Радиокомитете и писал статьи для зарубежной прессы – поднимал авторитет СССР на мировой арене. Однако скоро Максим Максимович вновь оказался не у дел. Он был эвакуирован в Куйбышев, и ничего важного в тот период ему не доверяли.

В ноябре 1941 года положение нашей страны было тяжелым и возникла острая необходимость улучшить отношения с США. Родине вновь понадобились силы Литвинова. Уже не раз отстраненный от службы, выдающийся дипломат согласился занять пост заместителя народного комиссара иностранных дел и посла Советского Союза в Соединенных Штатах Америки. Послом СССР в США Литвинов оставался до 1943 года, параллельно будучи посланником на Кубе. В качестве заместителя наркома иностранных дел он занимался вопросами послевоенного планирования.

Литвинова многие характеризовали как человека, который не боялся открыто выражать мнение. Уже после победы над Германией он довольно резко отзывался о внешней политике СССР, проводимой Молотовым. Все критические замечания Максима Максимовича фиксировались, а затем о них докладывали Сталину и Молотову. Последний даже говорил: «Литвинов только случайно жив остался».

Несправедливость выпала не только на долю Максима Литвинова: с ней столкнулись многие советские дипломаты. Так, Валентин Бережков, личный переводчик Сталина и Молотова в годы Второй мировой войны, на протяжении полувека был в разлуке со своими родителями, бежавшими из оккупированного Киева на Запад. Отца дипломату так и не суждено было больше увидеть, а с матерью, проживавшей в Швейцарии, он смог встретиться только во время перестройки.

Старт его политической карьеры был задан в армии после Киевского политехнического института. Сразу после института в 1938 году Бережкова распределили на Тихоокеанский военно-морской флот. Всего через несколько месяцев военной службы его как инженера-механика со знанием двух языков направляют в командировку в Германию для приема и закупки вооружения. Именно там произошла встреча с народным комиссаром торговли Анастасом Микояном, который пригласил его переводчиком в наркомат. Вскоре Бережков перешел на работу в наркомат иностранных дел на должность первого секретаря посольства СССР в Берлине и ассистента наркома. Как знаток немецкого, Бережков участвовал в переговорах Молотова с Риббентропом и Гитлером.

Позже Сталин на переговорах заметил, что его переводчик с английского допускает ошибки. Тогда он обратился к Молотову: нет ли у того хорошего переводчика с английского? У Молотова был единственный кандидат – Бережков. Переводчиком Сталина Бережков работал во время Великой Отечественной войны. В частности, участвовал в Тегеранской конференции лидеров союзных держав. Сам себя Бережков в этот период называл «тенью вождя».

В 1945 году снова случился поворот на жизненном пути Валентина Михайловича: Сталину доложили, что родители его переводчика «сотрудничали с оккупантами». Оставить на прежнем месте дипломата не могли, и вышло распоряжение о назначении его на новую работу — в немецкоязычное издание еженедельника «Война и рабочий класс» (впоследствии «Новое время»). Через какое-то время Бережков занял должность главного редактора издания.

«Валентин Бережков был последним связующим звеном с эрой Гитлера, Сталина, Рузвельта, Черчилля, Молотова и Лаврентия Берии – многих известнейших людей нашего столетия», – так Валентина Михайловича охарактеризовал Лоуренс Колдуэлл, работавший вместе с Бережковым в Америке.

Иосиф Сталин и Валентин Бережков

Крестный отец ООН

Во время Второй Мировой войны стала очевидна потребность в международной организации для поддержания мирового порядка – будущей ООН, отмечающей в 2020 году свой 75-летний юбилей. Вопрос о создании ООН обсуждался на каждой встрече представителей союзных стран: начиная с Тегерана и заканчивая Сан-Франциско. Огромную роль в процессе становления Организации Объединенных Наций сыграл один из величайших дипломатов советской закалки – Андрей Громыко. Он был одним из авторов Устава ООН.

«Если бы я написал все, что знаю, мир бы перевернулся», – любил повторять Громыко. Переговоры в Думбартон-Окс, визит Никсона в Москву, подписание ОСВ и ПРО, Карибский кризис и ввод войск в Афганистан – он был свидетелем и непосредственным участником всех этих событий.

Весной 1939 года Громыко поступил на службу в Наркомат иностранных дел, и уже к концу года его назначили советником посла в США и на Кубе. Перед отъездом Сталин лично дал ему совет заходить в американские церкви: «Слушайте проповедников, у них прекрасное произношение. Так делали старые большевики».

В 1944 году в Думбартон-Оксе обсуждался порядок голосования в будущей Организации Объединенных Наций, и Андрей Андреевич, уже в качестве посла и главы советской делегации, отстаивал право вето. Франклин Рузвельт пытался переубедить Громыко всеми силами, даже пригласил его на завтрак, что считалось высшим проявлением дружелюбия. Советский представитель отвечал вежливо, но тем не менее в конце добавил: «Мы знаем, что не можем отступить от нашей позиции, совсем как наши войска знали, что они не могут отступить на восток от Волги». В итоге решение вопроса было отложено.

И вот в 1945 году на конференции в Сан-Франциско был подписал устав Организации Объединенных Наций. Но перед Громыко все еще стояла важнейшая задача – добиться права вето для СССР. Вашингтон это категорически не устраивало. Переговоры уже заходили в тупик, и тогда Андрей Андреевич заявил: «Или вы принимаете наши условия, или советская делегация покинет зал». За стойкость и выдержку советское правительство наградило его орденом Ленина, а западное общество – прозвищем «Мистер Нет».

28 лет Громыко стоял у руля советской дипломатии. За эти годы ему довелось работать с Дуайтом Эйзенхауэром, Джоном Кеннеди, Мао Цзэдуном, Иосипом Броз Тито, Маргарет Тэтчер, Вальтером Ульбрихтом, Ричардом Никсоном и Генри Киссинджером. С последними Громыко связывали многие годы дружбы. Самый информированный человек в мире (таким его считали англичане), политик со стальным лицом, всегда до конца отстаивающий интересы своей страны, он навсегда останется одним из лучших дипломатов за всю историю нашей страны.