Владимир Легойда: «Сейчас «выпендриваюсь» меньше»

ТЕКСТ  Дарья Назарова
Просмотров 3286    / Сентябрь 2018 /
О том, как создавался храм при МГИМО, чем нынешнее поколение МЖ отличается от предыдущих и почему преподаватель должен любить своих студентов. На наши вопросы ответил Владимир Легойда, председатель Синодального отдела по взаимоотношениям Церкви с обществом и СМИ Московского патриархата, выпускник МЖ`96.

Как зародилась идея строительства храма при МГИМО?

В институте всегда были верующие люди, и в какой-то момент они стали друг друга, что называется, «опознавать». Тогда возникла идея создать при университете храм. Выяснилось, что примерно на том месте он когда-то уже стоял. Во главе инициативной группы стоял один из самых ярких политологов России Алексей Салмин, который в то время был деканом факультета политологии. Эта группа обратилась с предложением о создании храма к ректору, который, при поддержке митрополита Смоленского и Калининградского Кирилла (ныне – Святейшего Патриарха) в свою очередь обратился к Патриарху Алексию. И благословение на строительство было дано.

Почему священник, или имам, или представитель еврейской или буддийской общины не может встретиться со студентами в рамках учебного процесса или в случае их личного интереса?

Как вы считаете, не возникает ли противоречия между светским образованием и наличием храма при университете?

В нашем случае храм все-таки не является домовым храмом института, хотя в некоторых других вузах такие храмы есть. Но противоречия нет ни в каком случае. Оно возникает лишь тогда, когда студентов обязывают к какому-то религиозному действию. У нас же принуждения нет. То, что у настоятеля храма есть возможность общаться со студентами, в том числе и в институте, проблемой не является. Церковь отделена от государства, и это означает, что никакая церковь и религия не признаются государственными. Но это отнюдь не значит, что между образовательными и религиозными учреждениями не может быть никакого взаимодействия. Почему священник, или имам, или представитель еврейской или буддийской общины не может встретиться со студентами в рамках учебного процесса или в случае их личного интереса? 

Как, на ваш взгляд, современные студенты относятся к религии? Создается впечатление, что среди них довольно много атеистов. 

Атеисты у нас, по большей части, были в советское время. Это был результат мощнейшей пропаганды. У меня, конечно, нет с собой точных социологических данных, но та статистика, которая встречается, показывает, что большинство людей относят себя к той или иной религиозной традиции или считают себя людьми верующими, но без принадлежности к какой-либо религии. Так что я не думаю, что студенты МГИМО являются исключением. Особенно, если вы возьмете в качестве примера ребят из мусульманских регионов.

Нас и воспитывали иначе, чем вас, по иным стандартам. Вы сейчас намного более раскованы и свободны. Хотя иногда можно подумать, что не воспитаны совсем. 

А чем отличается современное студенческое сообщество МГИМО от студентов вашего поколения? 

Во время моего студенчества была другая историческая эпоха. Мой курс поступил в университет в августе 1991 года, и все мы были гражданами одной страны, а к середине первого курса СССР уже не существовало. В моем случае это означало, что я оказался иностранцем, так как приехал из Казахстана. Тогда в стране происходили сложные процессы, которые отразились на жизни университета, преподаватели стали разбегаться, потому что надо было зарабатывать деньги. Так что наш ректор, Анатолий Торкунов фактически спас МГИМО. Еще одно фундаментальное отличие заключается в том, что сегодня все первокурсники (за редким исключением) – это вчерашние школьники. У нас же были ребята после подфака, куда могли зачислять людей, которые отслужили в армии или у которых был трудовой стаж. Многие мои друзья были с подфака, да и в целом возрастной состав был совсем другой, что влияло на атмосферу коллектива и факультета в целом. В первый год после школы человек очень сильно меняется. Когда в коллективе есть люди, у которых эта трансформация уже прошла – это уже совсем другая история. Также играет роль то, что мы - последний советский набор в институт. Нас и воспитывали иначе, чем вас, по иным стандартам. Вы сейчас намного более раскованы и свободны. Хотя иногда можно подумать, что не воспитаны совсем. 

Для преподавателя не любить студентов – значит заниматься нелюбимой профессией, нелюбимым делом. 

Отличаются ли ваши сегодняшние отношения со студентами от периода, когда вы были заведующим кафедрой Международной журналистики? 

Мое отношение к студентам зависело не от должности, а от опыта преподавания. Наверное, в молодом возрасте я больше «выпендривался» – вот эта болезнь молодого преподавателя, когда ты всячески пытаешься самоутвердиться. Сейчас, кажется, этого стало меньше. Вместе с тем, я начал преподавать, когда был студентом четвертого курса, а первые мои студенты тогда были на третьем. Мы с ними дружили – с Зарой Мигранян, с Сережей Верейкиным…

А вы любите своих студентов? 

Ну, конечно, а как иначе? Думаю, что любовь к студентам – это часть профессии. Хотя я знаю одну преподавательницу, которая, считаясь очень хорошим предметником, признавалась, что студентов не любит. Лично мне это кажется аномалией. Для преподавателя не любить студентов – значит заниматься нелюбимой профессией, нелюбимым делом. 

сентябрь 2018