В 90-е годы российско-китайские отношения не были так развиты, как сейчас, китаистов было в разы меньше. Несмотря на это, родители отдали вас в школу с углубленным изучением китайского. Почему? 

Мне тоже всегда это было интересно. Если выражаться языком бизнес-школ, то в те годы это был «голубой океан», где практически не было конкуренции. Но когда я спросил об этом выборе маму, то получил простой ответ: «Школа была неподалеку, и она была неплохая». 

Легко ли было учить китайский? 

Языки мне всегда давались нормально. Китайский – не исключение. Другое дело, что в силу возраста я не очень понимал, зачем мне все это. Поэтому в школе я относился к китайскому немного равнодушно: выполнял обязательную программу, но без энтузиазма. Я даже тона игнорировал, потому что не любил их. 

В хобби изучение китайского превратилось уже в институте, когда уровень знания языка стал достаточным для того, чтобы понимать китайскую культуру и заводить друзей в этой стране. Язык перестал для меня быть чем-то абстрактным, а стал настоящим инструментом, который открывает новые возможности. 

Когда тебе в первый раз удалось посетить Китай? Тяжело ли было привыкнуть к другой языковой среде? 

Впервые я отправился в Пекин после третьего курса. Это была стажировка в Пекинском университете иностранных языков по линии МИД. Поначалу и правда было сложно объясняться с китайцами и воспринимать речь на слух. Однако главной трудностью для меня стали палочки для еды, которыми я плохо пользовался, ведь в те годы паназиатские рестораны в России не были так распространены. 

Китайцы же все едят и готовят таким образом, чтобы удобно было взять палочками. Даже большие куски, например, пирога, они все равно будут есть ими. Поэтому мне пришлось подстраиваться: есть-то хотелось каждый день. Так за месяц я научился неплохо орудовать палочками. 

Через три года после этой поездки вы начали работать в МИДе. Правда ли, что китаистам проще туда попасть? 

Не думаю. Когда я устраивался – больше 10 лет назад, – уже была очень серьезная конкуренция: далеко не все выпускники моего года смогли уехать в Китай. А сейчас уж тем более. Мне кажется, что китаистов на рынке труда стало столько же, сколько юристов и экономистов. Иностранный язык, даже такой сложный и редкий, как китайский, перестал быть специальностью. Теперь это скорее обязательный дополнительный навык. Я бы вообще рекомендовал учиться на инженера. Это востребовано и ценно. 

А почему вы ушли из МИДа? Ведь это мечта многих, кто поступает в МГИМО. 

Я хотел посмотреть, какая еще бывает работа, кроме МИДа. Да и понимал, что, работая в министерстве, необходимо будет жить в режиме постоянных переездов: три года работаешь здесь, три года за границей. А мне всегда был ближе оседлый образ жизни. Хотя если бы мы с тобой общались еще два года назад, то я бы дополнил, что не понимаю, как в современном мире можно без постоянных перемещений. А вот в 2020 году выяснилось, что еще как можно. Не исключаю, что это долгосрочный тренд – перевод части взаимодействий в виртуальное пространство и сокращение количества командировок и перелетов. 

После МИДа вы устроились в крупнейшую нефтехимическую компанию «СИБУР». Сложно ли работать в этой отрасли, не имея специализированных знаний? 

Без химического образования сложно, поэтому я больше года занимался с репетитором из РГУ им. И.М. Губкина. Мы с ним начинали с изучения азов – таблицы Менделеева. Но за 6 лет работы в компании я уже подразобрался в химии. 

Над чем вы сейчас работаете? 

Один из проектов, которым я сейчас занимаюсь, это новый нефтехимический завод на Дальнем Востоке – самый крупный пиролиз в мире. Завод будет производить полиэтилен и полипропилен из этана и сжиженных углеводородных газов, которые будут выделяться на соседнем Амурском ГПЗ. 

Полиэтилен и полипропилен – это то, что нас окружает: пластиковые упаковки, стаканчики, газовые и водяные трубы, детали автомобилей и бытовой техники и так далее. Проект очень важен для Амурской области. Большая часть продукции будет поставляться в дружественный Китай, так как полиэтилена в этой стране производится меньше, чем необходимо для удовлетворения всех потребностей населения. Да и в целом Китай в нашей отрасли – это самый крупный рынок реализации продукции. 

Какие меры предпринимаются компанией для уменьшения ущерба окружающей среде? 

Экологичность – важный критерий при принятии решения о создании новых нефтехимических производств. Кроме того, одним из основных видов сырья у нас является попутный нефтяной газ, который добывается из земли вместе с нефтью. Раньше нефтяные компании этот газ просто сжигали, и при этом выделялся вредный углекислый газ. «СИБУР» же этот попутный газ собирает, в Западной Сибири есть сеть газопровод, с помощью которой он попадает на газоперерабатывающие предприятия, где разделяется на ценные компоненты. В дальнейшем они становятся сырьем для нефтехимической продукции. Эта деятельность «СИБУРа» положительно влияет на состояние окружающей среды. 

Автоматизация производства — один из главных трендов последнего времени. Много ли сотрудников «СИБУРа» было сокращено из-за внедрения новых технологий? 

Да, цифровизация и автоматизация – одни из главных сегодняшних трендов. Но я бы не сказал, что кто-то из наших сотрудников пострадал из-за этого. Наоборот, задача робота – подстраховать человека там, где высока цена ошибки. Поэтому я бы говорил больше о цифровых инструментах как о помощниках, способных повысить эффективность и подстраховать, а не как о замене квалифицированных специалистов.  

Как компания пережила переход на удаленку? 

В «СИБУРе», начиная с первой волны, многие сотрудники работают удаленно. Я в их числе. И, по моей оценке, это происходило и происходит достаточно эффективно. Нам во многом помогло то, что компания давно уделяет внимание развитию IT-инструментов.  

Думаю, что в долгосрочной перспективе тренд на удаленную работу сохранится. В начале первой волны ходила шутка, что коронавирус стал самым эффективным драйвером цифровизации. И в этой шутке много правды. Даже в прошлом году никто не мог представить, что сотрудники крупной компании смогут работать удаленно. Но, как говорил еще Конфуций: «Не стоит бояться перемен. Чаще всего они случаются именно в тот момент, когда они необходимы». Правда, я немного бы изменил эту фразу: перемены – это рискованно, но отсутствие перемен – еще рискованней.   

У вас большой опыт работы в крупной компании. Не хотели бы вы вернуться в стены университета и поделиться опытом с молодежью? 

Мне нравится общаться с молодым поколением. Мне кажется, я бы мог их чему-нибудь научить и самому у них чему-нибудь научиться. Но пока я возвращаюсь в МГИМО лишь в спортивный центр, чтобы поиграть в футбол.